– Хорошо, – ответил я.
Повисло неловкое молчание.
– Вы на меня не обращайте внимания, – сладким голоском произнесла Наська. – Я все понимаю, это взрослые отношения.
Милана вымученно рассмеялась.
– А ты как, непоседа?
– Расту, – подумав, сообщила Наська. – Думаю о жизни. Решила начать писать стихи.
– Умница, – одобрила Милана.
И тут из-за занавеса вышел Лихачев.
Сказать, что у него был озадаченный вид, – мало. Он был растерян и, кажется, даже слегка испуган.
– Что такое? – дернулся я.
– Максим, такое дело… – Лихачев скривился. – Эта… Татьяна… не человек.
Он, крякнув, перебрался через стойку. Подошел, забрал у Миланы свои сигареты, тоже закурил.
– На вид обычная женщина, – сказала Милана осторожно. – Даже красивая женщина.
– Ну да… И документы у нее нормальные, и в сумочке ничего подозрительного. Елена говорит, что сердце нечеловеческое. Там две дополнительные камеры.
– Шестикамерное? – удивилась Милана.
– Три предсердия, три желудочка. Дополнительная вена и артерия, кажется, идут прямо к мозгу. Мы еще глянули быстро мышцы – Елена говорит, что такого вообще в природе не бывает. Какой-то особый тип мышечной ткани, надо смотреть под микроскопом, но… В общем… там у нее словно всё улучшено. Понимаете?
– Она Прежняя, – сказал я, холодея.
– Да, – кивнул Лихачев. – Я это допускал. Но не думал, что они так отличаются внутри.
– Я готова помогать, – решила Милана, покрутила головой, ища, куда бросить окурок. – Если так, то я готова. Я как-то сразу перестала ее жалеть!
– Подожди, надо понять, что делать, – сказал Лихачев. – Убитый Продавец – уже плохо. Но его соплеменники хотя бы разрешили вести следствие и проводить вскрытие! А тут – убитый Прежний. Я не знаю, что делать.
– Официально их как бы нет, – заметил я.
– Но мы как минимум одного знаем, – Лихачев вздохнул. – И пусть даже Прежним теперь запрещено убивать людей, он и в своей человеческой должности может нам жизнь превратить в ад!
– Вас с работы вытурят, – кивнул я.
– Меня с работы, Милану из института, при желании найдут и тебя за что посадить, и как близких зацепить… – Лихачев покачал головой. – Ребятки, я не хочу вас подставлять. Эта женщина – не преступник, а тоже жертва. Я велел Елене привести ее в порядок, насколько возможно. И надо… – он помедлил, – звонить Ивану. Ты помнишь его прямой номер?
Я кивнул.
– Так будет быстрее, – решил Лихачев. – Мне-то придется продираться через секретарей. Позвони. Расскажи без деталей, что случилось. Пусть забирают тело.
Я подумал, не связаться ли вначале с Продавцом.
Потом подумал, что неприятностей, связанных с Иваном, будет куда больше.
– Хорошо, – сказал я. – Позвоню.
– Давай, Максим, – подбодрил Лихачев. – Влезли же мы в дерьмо по уши… Извини, Милана, что тебя вытащили.
Милана пожала плечами и ответила:
– Ничего. Если честно, мне эти недели было как-то одиноко и пусто. Наверное, подсела на адреналин.
Я глянул на Наську, взглядом велел ей оставаться (впрочем, она-то была явно в восторге от происходящего) и пошел к двери.
Открыл и замер.
Перед дверью стоял худощавый мужчина лет сорока, в дорогом костюме, в дорогих очках, интеллигентного и одновременно начальственного (а это редко бывает) вида.
Похоже, он давно уже тут стоял, терпеливо ожидая, пока кто-нибудь выйдет.
– Здравствуйте, – сказал я. – Как раз собирался вам звонить.
Иван уставился на меня, на мгновение на его лице промелькнула несвойственная Прежнему растерянность. Потом он кивнул, вновь обретая иронично-пренебрежительный вид.
