– Проходите, – помедлив, продолжил я.
В конце концов, ведь Иван был во всё посвящен. Так что разрешение Продавца формально касалось и его.
– К сожалению, войти я не могу, – ответил Иван, оглядывая дверной проем. – Мне, видишь ли, достаточно сделать шаг внутрь, чтобы умереть…
Он с явным интересом заглянул в Комок, сдержанно улыбнулся Лихачеву.
– Здравствуйте, полковник! Привет, девочки! Приятно видеть знакомые лица. Но говорить придется через порог. У вас стульчика не найдется?
Я принес и передал через порог стул.
Иван покачал головой, забирая его, сказал:
– Ты зря боишься.
Я лишь пожал плечами. «Бояться» – слишком сильное слово. Но я предпочел бы оставаться там, куда Иван войти не может.
Набережная была удивительно пустынной, ни одной машины, ни одного пешехода. Похоже, ее перекрыли? С другой стороны, через Водоотводный канал то и дело мелькали автомобили.
– Я попросил остановить здесь движение, – сказал Прежний, садясь перед дверью. – Чем обязан удовольствию встретить здесь вашу компанию?
Лихачев молчал, я тоже с ответами не лез. Ивана это не смущало.
– Остальные люди тоже здесь? А миленькая жница?
Я подумал, что «миленькая» он добавил специально для меня. Чтобы вывести из равновесия.
Это значило, что мое появление ошеломило и разозлило его.
Не буду я заводиться, не дождется.
– Что вам здесь нужно, Иван Егорович? – спросил Лихачев сдержанно.
Значит, он все-таки Иван? Мне стало неприятно, что у него на самом деле такие обыденные русские имя и отчество. Я не стал расспрашивать Лихачева, но был уверен, что Прежнего на самом деле зовут совсем иначе.
Хотя, если подумать серьезно, – имен у него должно быть много.
– Куда интереснее, что нужно вам, – ответил Иван. – Да, поздравляю с награждением, полковник! Вам хотели дать «За отличие в службе» первой степени, но я настоял на «За заслуги в службе в особых условиях». Интереснее звучит, верно? А «за отличие» первой степени вы еще получите, я прослежу.
Лихачев молчал.
– Ладно, – Иван посерьезнел. – Татьяна здесь?
– Здесь, – сказал Лихачев.
Иван нахмурился. Видимо, почувствовал тон. Еще раз глянул внутрь Комка.
– Она за ширмой?
– Да.
– А где Продавец?
– За прилавком.
– Он что, там лежит? – уточнил Иван. Пожевал губами, потом сказал: – Так. Вы хотите сказать, что Продавец мертв?
– Я не думаю, что мы вправе делиться этой информацией, – быстро сказал я.
– Да? – удивился Иван. – Так… А что с Татьяной?
– Ваша соплеменница тоже мертва, – ответил Лихачев.
– Хм, – Иван подался вперед, вглядываясь в Лихачева. – Так, значит… Ага. На основании чего вы сделали вывод, что Татьяна Юрьевна Воробьева – моя соплеменница?
– На основании вскрытия, – сказал Лихачев.
– Мертва… – задумчиво сказал Иван.
Он замолчал, глядя то на Лихачева, то на меня. Ни Милана, ни Наська, стоявшие дальше, его явно сейчас не интересовали.
– Крайне любопытная ситуация, – сказал он наконец. – В какой-то мере тревожащая… Слушайте, давайте поговорим как разумные люди?
– Люди? – сказал Лихачев с иронией.
Иван глянул на меня. Я никому не передавал его слова про то, что Земля – родная планета Прежних. Сейчас он это понял… и мне показалось, что во взгляде Прежнего мелькнуло одобрение.
– Оставьте, полковник! Если я пересплю с человеческой женщиной – у нас родятся дети. Если выпью водки – то опьянею. Если порежусь – потечет красная кровь. Что из себя представляют Инсеки – вы знаете. Продавец, полагаю, тоже не столь человекообразен, как вы раньше думали?
