Глен посмотрел на Лоррейн и ее подругу. Он сам не замечал, что танцует как безумный, и только взглянув на девчонок, понял. Здесь не было выпендрежа, здесь всех охватило настоящее исступление. Это был не танец – слово не подходило. И здесь были они: Лоррейн и ее подруга Ивонн. Богиня Лоррейн. И богиня умножилась. Она уже была не одна – просто Лоррейн с подругой, когда он впервые заметил их. Теперь это были Лоррейн и Ивонн, захваченные безумной счастливейшей эмоцией танца, изначальная космическая скорость которого замедлялась до почти полной неподвижности под напором мигающих стробов и рваного брейк-битового ритма. Лоррейн и Ивонн. Ивонн и Лоррейн.
Единый оглушительный вопль поднялся из толпы, музыка достигла кульминации и сменила темп, постепенно входя в следующую тему. Обе девушки в изнеможении упали друг другу в объятия. В этот момент Глен почувствовал: что-то разладилось в языке их тел. Лоррейн и Ивонн целовались, и вдруг Ивонн начала сопротивляться и вырываться. Все происходило очень медленно в свете стробов. Казалось, что-то внутри у нее не выдержало и сломалось, что она переступила границу своей эмоциональной эластичности. Она вырвалась из их симбиотического объятия с рывком, который не смогли сгладить вспышки стробов, и застыла в неестественной позе. Лоррейн, казалось, взглянула на нее с изумленным презрением, затем перестала ее замечать.
Ивонн ушла с танцпола и направилась к бару. Глен смотрел на уходящую Ивонн, потом на Лоррейн. Лоррейн. Ивонн. Он пошел за Ивонн. Она стояла у стойки бара и пила воду. Этой ночью, которая изменила его жизнь, он дотронулся до ее плеча:
– Ивонн?
– Да… – медленно ответила Ивонн. – А ты Глен, да? Из больницы.
– Да-да, – улыбнулся Глен.
Она была прекрасна. Именно Ивонн. Ивонн и есть та единственная. Ивонн, Ивонн, Ивонн.
– А я не думала, что ты этим увлекаешься, – с улыбкой сказала она.
Ему показалось, будто она своими крупными белыми зубами вгрызается в его грудь и прокусывает дыру прямо в сердце. «Она охуенно красива, – решил про себя Глен. – За такую можно умереть».
– А, да, – ответил Глен, – конечно да.
– Тебе хорошо? – спросила Ивонн.
«Он просто красавец, – подумала она. Охуенный мужик. И на меня серьезно запал, как раз вовремя».
– Лучше никогда не бывало, а тебе?
– Становится гораздо лучше, – улыбнулась Ивонн.
Жизнь Ивонн тоже изменилась этой ночью.
10. Ребекка выздоравливает
Лоррейн измеряла Ребекке температуру, когда к ее знаменитой пациентке вошел ее не менее знаменитый посетитель.
– Ангелок! – воскликнул Фредди. – Как ты? Я еще вчера хотел было заглянуть, но эта встреча со споо-нсорами никак не кончалась. Ну, как у нас дела?
– Мм, – начала было Ребекка, и Лоррейн дрожащей, нетвердой рукой вытащила у нее изо рта градусник. – Фредди! Дорогуша! – Ребекка протянула руки и театральным жестом обняла гостя.
– Это же ты, Ребекка.
Лоррейн с трудом изобразила улыбку. Ей было нехорошо после вчерашнего, и ее мучила эта история с Ивонн. Она так глупо вела себя, потеряла над собой контроль… Нет, контроль над собой потеряла она сама… Лоррейн усилием воли пресекла зарождающийся приступ самобичевания. Сейчас явно был не тот момент.
– Спасибо, дорогая Лоррейн… ты не знакома с дорогушей Фредди?
– Не-а… – ответила девушка.
Она подала ему руку. Фредди пожал ее с усердием, после чего поцеловал в щечку. Лоррейн поморщилась от холодного и мокрого ощущения, которое оставила маслянистая слюна Фредди на ее лице.
