– В субботу, часов в шесть. А можно я с Томкой приду? Она не простит мне, если я ее с собой не возьму!
Макс разрешил и назначил встречу.
Пошла вторая декада сентября. По календарю – осень, а по погоде – настоящее лето. Ночью, правда, чувствовалась прохлада, но днем солнечно и тепло.
Сенька долго продумывала наряд. И решила, что оденется скромно, но со вкусом. Она не хотела привлекать к себе внимание, ведь смотреть надо на картины.
К шести часам вечера подруги с бьющимися от волнения сердечками подъехали на такси к галерее.
Макс их встречал у входа. Он обнял Сеньку, поцеловал.
– Я так хочу уехать с тобой в домик у озера! – шепнул он Сеньке.
Девушки в сопровождении художника переходили от одной картины к другой, выражая свои эмоции. Наконец, они добрались до третьего, последнего зала и увидели портрет.
Буря чувств наполняла душу Есении. Картина ей очень понравилась, она сама себе понравилась. Но ее природная скромность говорила:
– Не может быть, что я такая красивая. Наверное, Макс меня приукрасил!
Сенька смотрела на сарафан, в котором ее изобразил художник. Он обещал ей «шикарное платье, достойное ее красоты», а написал ее в простом сарафане из цветастого шелка, игриво облегающего стройные ноги. Чем дольше разглядывала Сенька картину, тем больше поражалась таланту Макса. Конечно, Есения должна быть именно в таком сарафане, на таком лугу с такими цветами. И солнце, освещающее ее, должно быть именно таким, и роща вдалеке должна быть только березовая!
Томка, наконец, обрела дар речи:
– Ух ты! Сенька, это же ты!
Макс рассмеялся:
– Тонкое замечание.
Он то и дело поглядывал на часы, скоро должен подъехать Громов. Макс нервничал, он не хотел, чтобы Есения ушла к банкиру. Девушка очень ему самому нравилась.
– Максим, дорогой! – услышал он за спиной густой бас Петра Алексеевича.
– Познакомь меня со своими прелестными спутницами?
Макс, обняв за плечи Сеньку, давая понять, что это его девушка, произнес:
– Знакомьтесь, это Громов Петр Алексеевич, а это Есения и ее подруга Тамара.
– Что ты так официально? Можно просто Петр, – и банкир начал рассыпать комплименты Сеньке, стараясь заинтересовать ее своим положением в обществе.
Сенька, делая вид, что слушает банкира, думала о своем. Она вспоминала:
– У Леонида фамилия Громов, отчество Петрович. Это же отец Леонида! Только этого мне не хватало!
Она шепнула Томке, что надо уходить. Но подруга и слышать об этом не хотела. Здесь она заметила несколько «подходящих вариантов». И пока она их всех не прощупает, отсюда не уйдет!
Внимание Томки привлекла компания молодых людей, всем своим видом выражающих причастность к миру искусства. Томка, как бульдозер, шла на них с целью знакомства.
Сенька осталась одна с Петром Алексеевичем. Она была смущена чрезмерным вниманием, находясь рядом со своим портретом. Банкир, поняв это, предложил ей пройтись, поискать Макса.
Сенька с радостью согласилась. Макс беседовал с приятной невысокой дамой.
– Эльвина, дорогая! – воскликнул Громов, целуя ручки приятной дамы, – как я рад видеть вас! Вы, как всегда, ослепительны!
Надо сказать, женщина, действительно, была очень симпатичной, несмотря на свой возраст. Особенно бросалось в глаза, что она не пыталась молодиться, чтобы скрыть его. Многие дамочки за пятьдесят начинают вдруг подражать своим дочкам, а в худшем случае – внучкам. Выглядит это жалко и смешно. Даже, если ноги позволяют носить мини- юбку, то лицо уже требует почтенного к себе отношения. Но Эльвина спокойно относилась к возрастной теме и, поэтому выглядела интересно и достойно. В
