Вручил верхнюю одежду опешившему хозяйскому брату и заявил властно:
– Мне нужно видеть миссис Мастерс.
Керк помотал головой.
– Она слегла. Доктор говорит…
– Понятно! – бесцеремонно перебил лейтенант. – А вас в день убийства дома не было?
– Нет, что вы! – испугался Керк. – Я же тут не живу. Приехал сестру поддержать.
Эллиот нахмурился.
– А кто из членов семьи еще дома?
– Сестра и мой племянник, Фойл, с женой. И секретарь, Рамзи.
– Предупредите их, что мне нужно с ними поговорить, – велел лейтенант, и Керк быстро закивал.
– Я сейчас! – он кое-как пристроил на вешалке нашу одежду и умчался.
А Эллиот повернулся ко мне.
– Мисс Вудс, я их пока отвлеку. А вам карты в руки. Начните с кухни. Вон там.
Он махнул рукой, указывая в сторону черной лестницы.
– Как скажете, – пожала плечами я, поправила волосы и уже шагнула вперед, но лейтенант придержал меня за рукав.
– Мисс Вудс, еще два слова.
Он увлек меня в нишу под лестницей, притянул поближе и сказал на ухо:
– Жену Мастерса зовут Уна.
– И что? – не поняла я.
Пахло от него приятно – мятой, мокрой тканью и чем-то таким очень мужским.
Эллиот вздохнул и повернулся так, чтобы видеть мое лицо. Еще и руку на плечо положил, удерживая на месте.
– Уна Мастерс. Не та ли это УМ? Может, подозревал, что она что-то у вас покупала?
– Нет, – ответила я твердо, не пытаясь отстраниться. Пусть этот… нюхач убедится в моей искренности. – Я не знаю никакую Уну Мастерс. Да и глупо – зачем бы ему понадобилось вот так записывать что-то о своей жене?
Спорить Эллиот не стал.
– Идите, мисс Вудс. И… удачи.
Я отрывисто кивнула.
Откуда-то донесся раздраженный мужской голос, затем виноватое бормотание мистера Керка.
И я сбежала к слугам, оставив Эллиота разбираться с хозяевами.
На кухне меня встретили неласково.
– А, еще одна! – неприветливо пробормотала низкая кругленькая повариха, вытирая руки о фартук. – Тоже шнырить будешь?
На носу у нее сидели очки в черепаховой оправе, затеняя добрую половину лица.
– Извините, – я постаралась душевно улыбнуться. – Я только осмотрюсь.
– Ходят и ходят, – не слушая, продолжила она. – Еще и припасы мои им зачем-то понадобились!
И с досадой взмахнула рукой, чуть не сбросив на пол лоток яиц.
Я обернулась – и заморгала. Кухонные шкафы (могу поклясться, даже тут антиквариат!) крест-накрест пересекали ярко-желтые ленты с грозными надписями: «Стоп!» и «Не трогать!»
– А мне как прикажете работать? – продолжала жаловаться повариха, воинственно уперев руки в едва заметную талию.
– Ничего себе, – пробормотала я. – Неужели все продукты опечатали?
– Все! – подтвердила она гневно.
Кажется, повариху это задело куда больше, чем смерть хозяина.
Хотя ее ярость я как раз понимала. Стоит лишь представить, что такое же могли сотворить с моей аптекой!..
Значит, со мной Эллиот обошелся еще гуманно.
– Сочувствую, – искренне сказала я, и насупленное лицо поварихи смягчилось. – Не переживайте. Сейчас я тут все осмотрю и сниму это безобразие.
Я кивнула на полицейские художества.
Раз уж Эллиот не гнушается коньяк с конфетами… «уничтожать», то вряд ли и тут возразит.
– Спасибо! – выдохнула она прочувствованно.
Я спрятала улыбку. Самый простой способ сделать человека счастливым – сначала отнять что-то нужное, а потом вернуть обратно.
– Кстати, а что было в тот день на ужин? – поинтересовалась я, сдирая липкие желтые ленты.
– Да известно что. Меня уж раз пять спрашивали! – повариха всплеснула руками, но перечислила заученно: – Чили со свининой, фахитас с курицей и фасолью, острые крылышки, кукурузный пирог с клубникой, ванилью и шоколадом.
