Живет Мурыся в музейном районе Санкт-Петербурга – именно так, а не Питера. Петербурга – гранитного барина с приподнятой в высокомерном недоумении бровью. Это рядом с Исаакиевским собором, Адмиралтейством и Почтамтом. Дом Мурыси – старинный, ему явно больше ста лет, наверное, века полтора. В квартире – высоченные четырехметровые потолки, комната с эркером-фонарем и старинной мебелью разных времен и народов. Несмотря на явную эклектичность, все это чудесным образом согласуется друг с другом и напоминает стиль модерн начала ХХ века.
Мы с Мурысей мирно сидели за старинным бамбуковым столиком в эркере, пили кофе с пирожными и предвкушали начало завтрашнего путешествия.
Домой я вернулась к шести часам в прекрасном настроении, села за компьютер доделать всякие дела, чтобы меня уже точно ничего не могло задержать на старой работе, когда я приеду, потом вернулась Сашуля, мы еще раз проверили рюкзаки, подумали о том, что было бы хорошо пораньше лечь спать, и я даже расстелила для нас постель. После этого я зашла в туалет… и тут, не знаю почему, по какой такой логике мне подумалось: «А тот ли я загранпаспорт взяла? Не взяла ли я по ошибке старый, который лежит у меня вместе со всеми документами?» Может, вспомнилось, как Мурыся мне про свою знакомую рассказала, которая на границе паспорт в унитаз уронила? В общем, я пулей вылетела из туалета, кинулась к паспортам, проверила – и точно! У меня в руках был старый паспорт! Каким-то невероятным образом, собираясь, я схватила его, а не новый, который всегда лежал у меня в отдельной папочке вместе с Сашулиным.
Передать словами мое состояние просто невозможно. Ужас. Паника. Разбудите меня! И вместе с этим четкое осознание того, что ничего другого не остается, как умудриться за ночь слетать в Москву и обратно.
Звоню Мурысе, которая уже голая и расслабленная готовилась ко сну. Они вместе с Сашулей в четыре руки начинают покупать мне билеты на самолет и составлять альтернативный план действий на следующий день. На часах – двадцать два тридцать пять. Самолет – в двадцать три пятьдесят пять. Толком не запомнив номер рейса, вызываю такси, обнаруживаю, что совсем нет налички, мчусь в Пулково, по дороге через мобильный банк перевожу оплату – иначе, как объясняет водитель, машина будет заблокирована, и мы встанем посреди дороги. В пути вспоминаю, что думать о том, чтобы Сашуля поехала с Мурысей, а я догнала их в Финляндии – нельзя: Сашулю без меня за границу не выпустят. Созваниваемся каждые десять-пятнадцать минут, покупаем мне обратный билет из Москвы и нам с Сашулей другие билеты на автобус. Теперь Мурыся отправится в Хельсинки одна, а мы – спустя шесть часов, и встретимся уже там в восемь вечера. Прощайте мечты о прогулке по городу и обеде в финском ресторанчике…
…Самолет в Москву задерживают на полчаса. Я нервно приплясываю в ожидании рейса. Сна ни в одном глазу. Наконец – посадка. Летим час. В половине третьего я в Домодедово. Вызываю такси и объясняю оператору, что мне нужно, чтобы таксист меня привез домой, подождал десять минут, а потом доставил в Шереметьево. Что уж они там подумали, не знаю. По дороге мы попадаем в пробку, в грозу и в штормовое предупреждение, и все это время я мучаюсь мыслью: а что, если я не обнаружу дома паспорта? Может, я его на работе оставила, когда собиралась по совету Мурыси ксерокопию сделать? (Так и не сделала, конечно). Я представила себе, как среди ночи бужу вахтера и пытаюсь проникнуть в здание издательства…
