Три короля. Как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией - страница 4

Кевин Смит, родившийся в Южном Бронксе, был амбициозным диджеем, вступившим в группировку Black Spades («Черные пики»). «Сперва меня звали Кул Диджей Кев, – рассказывает он. – Не особо запоминается». Новый сценический псевдоним он придумал во время просмотра фильма «The Love Bug» [33] с другими участниками банды. «Я посмотрел на экран… я сказал: „Я – л ю б о в ь, я – ж у к!“ – он переходит на рэп. – И меня несло и несло, пока я не получил гребаным армейским ботинком по голове от девчонки из „Пик“. Вторая часть имени тоже пришла из рифмы: „Как хромающий краб без костылей, как Старски без Хатча“» [34].

По примеру своего друга Энтони Холлоуэя (Диджей Голливуд) Старски стал одним из первых рэперов-диджеев на диско-сцене 1970-х, а его строчки стали опорой для многих мастеров слова. Но все же журналисты, начавшие писать о хип-хопе, обычно рассказывали о святой троице отцов-основателей: Африка Бамбаатаа, Клайв Кэмпбелл (Диджей Кул Герк) и Джозеф Саддлер (Грэндмастер Флэш).

Все трое, безусловно, заслуживают признания, но четко выделить трех – или даже пятерых – основателей движения, на которое много всего повлияло, непросто. Концепция троицы оставляет за скобками таких пионеров хип-хопа, как Джалал Нуриддин (Лайтнин Род), член группировки времен движения за гражданские права The Last Poets («Последние поэты»). Из-за разговорного альбома 1973 года, «илиады» подполья под названием «Hustlers Convention» («Сходка воров»), многие считают его крестным отцом рэпа. «Все эти слащавые рэперы обобрали меня», – пожаловался Лайтнин Род во время нашего разговора в 2016 году. (Он рассказал, что знал отца Джея-Зи, но, когда я попытался выведать подробности для книги, потребовал компенсацию – следуя журналистским принципам, я отказался.)[35]

Среди других претендентов на звание отцов хип-хопа – бруклинский диджей Грэндмастер Флауэрс, диско-группа Fatback Band, джазовый поэт Гил Скотт-Херон, радиоведущие середины двадцатого века с хорошо подвешенными языками вроде Фрэнки Крокера и Джоко Хендерсона, самоуверенный рифмоплет Мухаммед Али и легенда скэта [36] Луи Армстронг. Родословную хип-хопа можно проследить до трубадуров Западной Африки, где их называют гриотами: их ремеслом многие века было рассказывать истории. Лайтнин Род, Старски и им подобные заметно недолюбливают движение, в создании которого они поучаствовали. Они чувствуют, что поколение трех королей их проигнорировало, редких реверансов им недостаточно.

«Паффи ни разу не подошел ко мне и не сказал: „Чё как, Лавбаг, ты в порядке?“, – говорит Старски, повышая голос и разыгрывая в лицах гипотетическую встречу. – Хрен там, мудила! Гони лям!.. Совместное фото с твоей жопой мне нахрен не упало, какой мне от нее прок. Билет на метро я на нее не куплю и в поезде не покатаюсь» [37].

Хотя кто-то вроде Флэша и Фэба, работая, ведет безбедное существование, о большинстве пионеров хип-хопа этого не скажешь – даже о тех, чьи строчки без разрешения использовались в «Rapper’s Delight», первой хип-хоп-песне, пробившейся в поп-чарты.

«Я придумал все эти тексты, понимаешь? – говорит Старски и неожиданно чуть не плачет. – Это было по-настоящему хорошее время, Зак, невинное время. Мы все были невинными. О бизнесе никто даже и не думал».

Если Старски, Бамбаату, Флэша, Герка и Голливуда принято считать отцами-основателями хип-хопа, то градостроителя середины века Роберта Мозеса, пожалуй, можно назвать злобным, отчужденным, сошедшим с ума от власти двоюродным дедом жанра. Его политика вынудила переехать огромное количество ньюйоркцев, расселив их по проблемным жилищным комплексам. В результате – чувство коллективной тревоги, охватившее целое поколение и позднее преобразовавшееся в хип-хоп.