Три миллиметра - страница 12

В примерно таких обстоятельствах приобреталось образование и понимание военного ремесла новым поколением. Если какие-то знания и усваивались солдатами, то они скорее были получены из многих несвязных обрывков рассказов, по большей части юмористических армейских историй, были почерпнуты в попавшихся случайно под руку военных учебниках, чем приобретены на занятии или в ходе тренировки. Сложно представить эту огромную, созданную ленью и косностью командиров пропасть между настоящим военным специалистом и теми людьми, которые выходили из учебных частей. О существовании этой пропасти знали и раздумывали лишь некоторые, но они не желали, или не считали возможным сделать что-либо для её устранения. А пока что в эту бездонную пучину безграмотности год за годом, поколение за поколением, скатывалась вся военная диаспора со своей наукой, стягивая следом и обороноспособность страны.

Завершением трудового или весьма праздного, но одинаково изматывающего дня был ужин, в ходе которого повторялся базар около столовой, невкусная пища и ругательства последних солдат во взводе, не успевших прикоснуться к еде. Затем рота возвращалась в расположение и, если день прошёл без больших провинностей, солдатам позволялось один час заниматься своими делами. Это свободное время было незначительно, поскольку оно уходило на помывку, чистку обуви и одежды, подшивание и прочие бытовые нужды. Рота рассаживалась на центральном проходе, и сержанты включали телевизор. Курсанты жадно, с удовольствием следили за всем происходящим на экране. Полная общественная изоляция оказывало известное действие, и скоро всё, находящееся за забором и не имеющее камуфляжной окраски стало танкистам казаться необычайно привлекательным и любопытным.

В девять часов вечера начиналась вечерняя поверка, то есть пересчёт личного состава. Оба полка выстраивались на плацу бок о бок, а Куандыков с пехотным полковником живо беседовали, ожидая докладов. После короткого совещания офицеров полки замирали по команде «смирно» и исполняли гимн под спуск флага. Куандыкова и его коллеги к тому моменту уже не было, они исчезали сразу после беседы с офицерами: прыгали в автомобили и на большой скорости уносились вон из части. Подразделения расходились по расположениям, задерживались у подъездов на перекур, если не были наказаны, и принимались готовиться ко сну.

– Рота, отбой! – командовал вскоре мерзким голосом лейтенант Кутузов, год как окончивший танковое училище. Для многих казалось удивительным, что он мог пройти медкомиссию, в частности психиатра, потому что порою его длительные помешательства доходили до предела бессмыслицы.

Кутузов был высокий и статный молодой офицер, не так давно ему стукнуло двадцать три. Он был всегда коротко острижен, с завивающейся в кудри челкой, без малейших признаков бороды или усов. Он жил в офицерском общежитии в полку, совершенно один, проводил досуги за компьютерными играми и кино, выходил в город редко, решительно ничем не интересовался и был вполне доволен собой. Тем не менее, он всегда безупречно выглядел и кое-что знал о танках и тактике, но едва ли об этом можно сказать нечто большее. Хотя он и считался по штату командиром второго взвода, вряд ли ему кто-то доверил более ответственное поручение, чем проводить типовые занятия или руководить отделением солдат. Даже его взводные сержанты Фоменко, Старцев или Логвинов были гораздо способнее его и пользовались большим уважением курсантов. Неприятной особенностью Кутузова, о которой знали и все офицеры полка, были периодические помешательства ума, проявляющиеся в различных бредовых речах и указаниях, а подчас и в буйных душевных всплесках. Как-то раз он вызвал дневального к себе, завидя в канцелярии таракана.