Три родины - страница 57



Ее рекомендации мне удалось выполнить частично. Вместо возбуждающего кофеина, я нашел для себя уникальное успокоительное и снотворное средство. Я с удивлением обнаружил мощный седативный эффект в песнях Владимира Семеновича Высоцкого. Его хриплый, грубый и, раздражающий многих других голос, успокаивал меня лучше и быстрее самых сильных и дорогих лекарств. Я негромко включал переносную «Весну», ставил магнитофон рядом с подушкой, и засыпал мертвецким сном, даже если у негра – соседа, на его половине комнаты, до утра толклись опостылые гости и звучали надоевшие африканские мелодии.

Смена второго места работы, так же позволяла хорошо высыпаться во время тихих, спокойных дежурств. В рабочие дни посетители приходили, в основном, в дневные часы, ночью беспокоили редко. Обращались чаще всего по поводу мелких ссадин и порезов, иногда просили какую-нибудь таблетку при легком недомогании. В более серьезных случаях, сразу же вызывалась машина, и пациента отправляли в санчасть.

Я не заметил, как задремал на кушетке. Мои полумысли-полусны прервал звонок на входной двери. Открыв ее, вместо жаждущего медпомощи пациента, обнаружил на крыльце буфетчицу Валю. Не здороваясь и не спрашивая разрешения, она шустро проскользнула мимо меня внутрь, бесцеремонно присела на только что покинутую мной кушетку. Она не пропускала ни одной моей смены. Под любым предлогом заявлялась в первый же час дежурства, в течение смены находила еще несколько поводов для повторных визитов. «Чем обязан сегодня?» – сухо и официально поинтересовался я, перехватывая инициативу. «Дайте мне йод и напальчник, я порезалась» – нарочито жалостным и несчастным голосом ответила Валя, театральным жестом демонстрируя мне царапину на указательном пальце. Я не давал этой молодой, разведенной женщине абсолютно никакого повода. С первых же ее визитов мягко, но настойчиво переводил общение, исключительно, в деловое русло. Но она, также настойчиво, продолжала гнуть свою линию. Обработав йодом и надев поверх забинтованной царапины резиновый напальчник, пожелал визитерше здоровья и успехов в труде. Прощаться Валя не собиралась. Достав из сумочки и положив на стол пакет с бутербродами, начала страстно благодарить за помощь, словно я в результате многочасовых усилий, героически спас ей жизнь. Бестолковые и наивные комплименты перемежались сочувствиями голодному, одинокому и лишенному ласки студенту, упорно грызущему гранит непокорных знаний, а на хлеб насущный, зарабатывающему утомительными дежурствами. Поняв, что я не ведусь на комплименты, перешла на проблемы женского здоровья. Недвусмысленно переводя взгляд на стоящее за ширмой гинекологическое кресло, поделилась своими опасениями по поводу незамужней монашеской жизни. От ее затянувшегося монолога и нежелательного развития событий, вовремя спас телефонный звонок. Поняв, что звонит моя институтская подруга Надежда, заторопилась в свой оставленный без присмотра буфет.

УКРАИНА, Приднепровье. 90-е годы

Телефон звенел какими-то пронзительными и неровными звонками. Сначала мой мозг безразлично игнорировал их, принимая за естественный звуковой фон тяжелых и бессмысленных сновидений. Морфей не хотел выпускать меня из своих крепких и вязких объятий. Постепенно ко мне начало возвращаться сознание и я уже отчетливо понимал, что сплю у себя дома. Вчера вернулся поздно. Мои, как обычно, в это летнее время, жили у тещи. Наскоро перекусив, из последних сил добрался до кровати. После двух бессонных ночей, сразу же провалился в глубокий омут тяжелого бесчувственного сна. И теперь, медленно всплывая из той глубины, сначала думал, что звонит телефон на тумбочке в коридоре. Когда до меня дошло, что надрывается звонок входной двери, по ней начали нервно и требовательно стучать. Я открыл глаза. В темноте комнаты четко выделялись цифры на экране электронных часов – они показывали десять минут третьего ночи. Звонки и стук в дверь повторились с новой силой. Не одеваясь, иду в прихожую. По пути машинально беру с полки шкафа пистолет, снимаю с предохранителя и тихо подхожу к входной двери. Зная, что тонкая фанерно-деревянная ГОСТовская конструкция легко, как бумажный лист, прошивается любым оружием, предусмотрительно становлюсь за надежный бетон несущей стены. «Кто там?» – мой сонный голос выдает нескрываемое раздражение внезапно разбуженного обывателя. «Откройте, милиция!» – отвечает снаружи, не менее раздраженный долгим ожиданием, хриплый мужской голос. «Какая, к черту милиция, третий час ночи?!» – ситуация с каждой секундой нравилась мне все меньше и меньше. «Сергей Михайлович! За вами послал начальник УВД, Александр Владимирович Поляк. Выгляньте в окно!» – второй, более взрослый голос, успокоил сдержанной, официальной интонацией. Подойдя к окну на кухне, увидел внизу патрульный УАЗик. «Ждите меня в машине, сейчас спущусь! – я уже обреченно понял, что предстоит третья бессонная ночь. На мои вопросы, старший патруля сдержанно и кратко отвечал, что приказ поступил по рации, уточнений и разъяснений не было. По радиообмену слышали, что другая ПМГ получила аналогичное указание доставить в УВД Валерия Зотова.