– Может, и есть, – неуверенно ответил Хуги. – Только на поиски ее времени много уйдет.
– А нам надо торопиться, – добавил Хольгер.
– Зачем? – спросил Карау.
– Есть причины, – ответил Хольгер. – Сейчас поверь мне на слово, ладно?
Сарацин, конечно, заслуживал полного доверия, но здесь было не место для долгих рассказов. Хольгер уже не сомневался, что меч Кортана имеет решающее для этого мира значение. Если бы дело касалось пустяка, враги не прилагали бы столько усилий, чтобы воспрепятствовать ему.
Моргана без всякого труда могла добраться до церкви гораздо раньше его. Однако ей не под силу перенести меч куда-то в другое место – он слишком тяжел для нее, а ее чары не действуют на столь священный предмет. Она могла прибегнуть к помощи других людей, как она это и сделала, когда похитила меч, но дикари испытывали ужас перед заклятой церковью и ни за какие сокровища не осмелились бы приблизиться к ней, даже получив приказ от королевы фей. А личные воины Морганы были заняты подготовкой войны с империей в других странах мира.
Другое дело, если бы у нее было время. Она успела бы вызвать кого-то или… что более вероятно… бросила бы против Хольгера силу, которой он не смог бы противостоять. До сего времени ему везло больше, чем он того заслуживал. Но он отдавал себе отчет в том, что из лап самых сильных ее союзников он бы, конечно, не выбрался. Только святой мог совладать с силами Тьмы, а до святости ему было ох как далеко.
Поэтому он должен спешить.
Карау помолчал и сказал:
– Как пожелаешь, друг.
Хуги пожал плечами и двинулся вперед. Туннель, изгибаясь, пошел вверх, потом вниз и снова вверх, ход отчаянно петлял и становился то шире, то у́же. Их осторожные шаги гремели, как колокол: «Мы здесь, тролль, мы здесь, тролль!»
Коридор стал таким узким, что они едва протискивались между каменными стенами. Впереди шел Хуги, за ним – Хольгер. Здесь царил непроницаемый мрак, который нарушало только красное пламя факела. За спиной Хольгера Карау тихо сказал:
– Тягчайшим грехом ляжет на меня то, что позволил такой прекрасной деве оказаться в этом зловещем месте. Бог мне этого не простит.
– Но я прощу, – отозвалась Алианора.
Сарацин засмеялся:
– О! Этого достаточно! И правда, моя госпожа, зачем нужны солнце, или звезды, или луна, если рядом находишься ты?
– Прошу тебя, молчи. Мы слишком шумим.
– Что ж, я буду восклицать мысленно. Я буду славить красоту, прелесть, нежность и доброту, славить Алианору!
– О Карау…
Хольгер до боли закусил губу.
– Тихо там, сзади, – прошипел Хуги. – К самому логову приближаемся.
Лаз оборвался. Они очутились в огромном зале, таком огромном, что его потолок и противоположная сторона терялись во тьме. Пол устилал толстый слой веток, листвы, полусгнившей соломы и костей. Над всем этим витал сладковатый запах смерти.
– Теперь тихо! – приказал Хуги. – Мне тут не нравится. Мы должны пройти это место тихо, на цыпочках. Выход, наверное, с той стороны.
Мусор трещал под ногами. Хольгер, спотыкаясь, брел по рыхлому ковру. Он ушиб ногу о пень. Ветка царапнула его щеку и едва не попала в глаз. Под подошвами рассыпался человеческий позвоночник с остатками ребер. Лошади проваливались и негодующе фыркали.
Факел ярко вспыхнул. И в этот самый миг Хольгер почувствовал ледяное дуновение.
– Мы не так далеко от выхода, – прошептал Хуги и вскрикнул: – Ай!
– Ай… – ответило эхо. – Ай!
Из-под кучи сухой листвы выбрался тролль. Алианора взвизгнула. Хольгер успел подумать, что впервые услышал в ее голосе настоящий страх.
