А потом чёрная весть пришла и к нам. Ещё первого марта мы отмечали день рождения сестры, так как она родилась двадцать девятого февраля, записали её на первое марта. И мама улыбаясь протягивала ей заранее присланную отцом и спрятанную мамой страничку письма лично для неё. Мы все такие получали от папы. А в конце марта пришла похоронка. Папа погиб девятого марта сорок третьего года под Харьковом. Это был последний год, когда Дина отмечала свой день рождения.
А уже в апреле я пришла в комиссариат.
- Можешь даже и не начинать! - военком жил с нами через забор и о похоронке конечно знал. - Или тоже будешь с колодой на плечах мне нервы наматывать? Школу иди заканчивай!
- Я совершеннолетняя. Основы медицинских знаний есть. Перевязка, швы, обработка. Составление лекарств. Немецкий свободно. Стрельба из Мосина и броски гранат... - перечисляла я.
- Нет! - хлобыстнул ладонью по столу военком.
- Зачем же спешить? - спросил заметно хромающий мужчина с приметной окантовкой василькового цвета по обшлагам.
3. Глава 3.
Когда мои одноклассники на строгой торжественной линейке получали свои школьные аттестаты, я проходила курсы подготовки на базе НКВД. Уже потом, много лет спустя, я читала о громких расследованиях и чьих-то там воспоминаниях об обучении в тайных закрытых школах НКВД. Посмеялась. Эта тема стала очень популярной на западе. Вплоть до того, что даже в их историях в картинках и то, нашли место для этого бреда.
Странные какие-то фантазии. Нас учили работе радистов, рукопашному бою, стрельбе, вождению автомобиля, фотосъёмке и языку. Неважно, с каким уровнем знания был каждый из нас в начале. Гоняли всех. И хотя я точно понимала, что таких как я много, но конкретно в моей группе было пять человек.
Было много того, что удивляло. То, что воспринималось дома как само собой разумеющееся, здесь вдруг оказалось чем-то выделяющим.
Нас с сёстрами бабушка заставляла ходить по одной линии с книгой на голове. Нас это даже забавляло, ведь задача была пройти по одной доске, не заступив за её край ни разу. А тут вдруг оказалось, что у меня идеальная осанка и походка аристократки. Что удивило в первую очередь меня. Потому что уж кого-кого, а аристократов у нас в семье даже на постое не стояло.
Я спокойно пользовалась основными приборами за столом, впрочем, как и почти все. И танцевали мы дома всегда. Папа у нас был завидным кавалером, просто нарасхват. С таким-то количеством девок в семье!
Многое было в новинку. Я умела только включать радиоприёмник. А как работать со всей аппаратурой и понятия не имела. А это оказалось важным, чуть ли не важнее знания языка.
Через месяц после своеобразного поступления на обучение один из нашей группы пропал. Как мы узнали позже, был расстрелян. Он тщательно собирал сведения о нас и других группах. Оказался глубоко внедрённый диверсант, завербованный ещё в начале сорок первого года, задолго до начала войны.
Нас всех проверяли. И по много раз. Многое тайное становилось явным. Как, например, грандиозная афëра моего отца по смене фамилии и национальности заодно. Был еврей, стал русским.
Были у нас и поощрения. Нематериальные, потому что такие вещи могли стать ниточкой, что приведёт к провалу.
- Анна, вас очень хвалят педагоги. Отмечают прилежность и старательность, нацеленность на результат. - Пригласили и меня в кабинет того, кого мы просто называли старшим. - Вы не раз в личных беседах высказывали желание, узнать как погиб ваш отец. Папка на столе. У вас полчаса.
