Три сестры и Васька - страница 39

Василий Васильевич любил за всем наблюдать со стороны. Обычно сидел на правлении или в участковой конторе на разнарядке, прислушиваясь к тому, о чём ведут разговор механизаторы или специалисты и бригадир с начальником участка, а потом вдруг своим низким басовитым голосом спокойно замечал:

– Я, конечно, не Ленин, но считаю, что надо с людьми-то почаще разговаривать. А то приказ, указ, а что это даст? Понять должны, что плохой весны или плохого лета не бывает. Если не предусмотрел, будет недобор. Сами виноваты, а валим на погоду да на природу.

Когда разговор шёл на военную тему, то авторитетную фамилию вставлял Василий Васильевич другую:

– Я, конечно, не Георгий Жуков, но скажу: это теперь легко рассуждать, куда, какие войска надо было ввести, а там, под Москвой, когда немцы в тридцати двух километрах от Кремля находились, всё было брошено, чтоб брешь заткнуть. Не до жиру, быть бы живу. Как Шота Руставели-то писал в «Тигровой шкуре»: каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Вольготно теперь рассуждать.

Когда дело касалось агрономии, тут уже привлекался Климент Аркадьевич Тимирязев или Вильямс, а то и Прянишников, Вавилов. Чувствовалось, что был Василий Васильевич человек начитанный, недаром с неодобрением говорил личный шофёр Григория Фомича Капитон Каплин, что книг привёз целую машину, из мебели ничего толкового нет, одни книги.

Склонен был Василий Васильевич к философствованию.

– Отец мой, между прочим, простой крестьянин, три класса образования, а всё понимал. Говорил он, что если бы воскресли погибшие в Великую Отечественную солдаты, то удивились бы непременно:

– Братцы, сыночки, что же это вы такое наделали: пока мы лежали в братских могилах, здесь другая, что ли прошла война? Нет деревень и людей.

– Ну, вот опять, – останавливала Елена Ипатовна мужа. – Ты уж Васеньке-то головку не мути.

– Нет, я понимаю, – говорила Васька. – У меня дедушка Родион здесь не кладбище похоронен. Он воевал.

Из книг извлекал Василий Васильевич множество удивительных сведений, о которых в Коромысловщине никто не знал. А он вдруг открыл Ваське неслыханное:

– Я, конечно, не историк Ключевский, но скажу: зря американцы-то зазнаются, что везде они первые и единственные. Статуя-то Свободы чем у них покрыта, не знаешь?

– Жестью, наверное, – говорила Васька.

– Нашей медью, нижнетагильским медным листом. Так вот.

Васька с удивлением смотрела на Василия Васильевича.

– А ты знаешь пословицу: чтобы человека узнать, надо пуд соли съесть?

– Знаю.

– Ну а сколько это по времени?

– Не знаю.

– Я, конечно, не биолог Сеченов, но ведь известно, что человек за год съедает 8 кг соли. Значит, чтобы с ним толком познакомиться, потребуется целый год. Тогда и съедят на двоих пуд соли.

Случилось в Зачернушке в тот год неслыханное и нежданное. Видно, права пословица: любимые бранятся – только тешатся. Решила Дарья Кочерыга выйти замуж за Серёгу Огурца. Говорят, сама заявилась к нему домой и напрямую выложила:

– Чо-то ты, Серёг, неприкаянно живёшь. И я одна, эдакая жо. Как две головёшки обгорелые мы с тобой. Давай сойдёмся. Ты – головёшка, я – головёшка, двум головёшкам легче гореть.

Серёга Огурец опешил от неожиданного предложения, помолчал, выкурил папиросину и сказал:

– — Дак я не против. Давай сойдёмся. Токо тихо чтоб.

Но Дарья тихо сходиться не захотела. Ей надо было, чтобы свадьбу сыграли с музыкой и песнями. А кто музыку обеспечит, как не Васька Чудинова? Снарядили бабушку Лушу, чтобы внучку уговорила и привела. А Ваську что уговаривать? Зачернушкинским бабкам она всегда готова угодить. Прикатила на велосипеде с полубаяном за спиной.