Я уже очень устал, и, чтобы как-то завершить этот бред про моряков и турецких челноков за дрова, взял Клаву за руку и спросил:
– Хорошо, а зачем вы с Генкой решили ограбить Калерию Тимофеевну? И куда вы ее дели?
Она дернулась, а потом неожиданно прижалась к моей груди так, что Кошка, про которую я почти забыл, закряхтела и зашипела, а Клава стала ее целовать и гладить, приговаривая:
– Я же вас сразу узнала, по кошечке, по Мурлиночке. Вы же мне поможете, вы же всем скажете, что я не сама, это Генка меня заставил, ведь скажете же?
– Будет, голубки ворковать, понял? – раздалось у нас за спиной. – Я тут уже давно на вас любуюсь…
– Петрович, – сказал я, – нехорошо подслушивать.
– Я про себя вопрос решал: охмурит тебя Клавка или нет? – подмигнул мне бывший мент. – Понял! Как она тебе про челюскинцев заливала!
– Я не заливала, дядя Петрович, я всю чистую правду про Генку рассказала, чтоб он меня понял, чтоб помог. Ведь поможете?
Клавка жалобно заглянула мне в лицо.
– Ты нам, Клавушка, поможешь, – сказал Петрович, – если, конечно, не ищешь лишних проблем. Понял?
– Поняла… – поправил я.
– Хорошо бы, – сказал Петрович.
– А Генка? – спросила Клава.
– А ему опять не повезет. Только на этот раз мы его не забудем. Зараза он, Генка твой, – сказал Петрович, задумчиво глядя на порозовевшую от рассвета воду. – Я ни лодки, ни паромщика не нашел, понял?
Но вы-то уже, наверное, сами поняли, а мне рассказал Петрович, что именно Калерия Тимофеевна оказалась для всех наших знакомых той самой доброй заморской тетушкой. Чувство, возникшее у Ленки и Саида на почве ремонта, окончилось маршем Мендельсона. И теперь он со своей молодой женой обретался у Калерии в качестве сподвижника и охранника. Так что нелегкий бизнес со всеми прелестями рэкета наш доблестный джигит променял на спокойную жизнь управляющего кошачьим хозяйством и благоверную в русской глубинке.
Будучи в прошлом владелицей отеля в своей солнечной Швейцарии, Калерия Тимофеевна помогла и Петровичу с Тамарой на их новом поприще.
И я полагаю, что именно с момента появления Дерзайцевской барыни в Большом, Генка решил, что с ее деньгами его дальнейшая жизнь будет обеспечена, но как к ним подступиться, оставалось для «челюскинца» загадкой.
Как нам уже известно, в период своей неудачливости он проживал в бывшем Доме рыбака за то, что работал там истопником. Правда, я сомневаюсь, чтобы он топил, как считает Клавка, дровами. Но когда Дом рыбака в один прекрасный день стал «Отелем Тамара», Генка оказался не у дел.
Следовало срочно искать крышу над головой и средства на пропитание. Генка сел на первый попавшийся автобус и оказался на Мышеславльской переправе, а потом и в самом этом славном городе. Направо от пристани в Мышеславле, как известно, имеется ряд магазинов. Можно было попроситься туда грузчиком, но где тогда жить? Неунывающий, познавший тайны йоги «маркшейдер» пошел налево и оказался в краеведческом музее. Там он обрел и кров, и скромную зарплату сторожа. Но в Большом оставалась Генкина зазноба – уборщица Дома рыбака.
Получив аванс, он решил проведать ненаглядную, но вдруг оказалось, что отель «Тамара» в ее услугах также больше не нуждается, а взята она теперь сердобольной Калерией Тимофеевной к себе в дерзайцевский дом ходить за котами. Генка почуял, что это – судьба, и отправился в Дерзайцы. Произошла бурная встреча, после которой Генка сделался желанным гостем в кошачьем раю.
