Птичка повернулась в его сторону и замерла от неожиданности:
– Ой! Какой ты интересный, Чика! Ты стал таким гладким и вовсе не страшным. Даже необычно милым. Я так не умею, и у нас никто так не умеет. Ты не такой, как все, Чика. Я трясогузка, а зовут меня, Гузка.
– Как, как? Я не расслышал? – Чика наклонил головку прислушиваясь. – Как, как вас зовут?
– Гузка, меня так все зовут, а мама зовет меня Гузяня. Зови меня так.
– Гу-уззя-я-няя, – прочирикал Чика. – Какое, красивое имя.
– Гузяня, ты здесь на лужайке впервые? Полетели, я тебе покажу, где много разноцветных цветов. А на самом краю растёт страшное растение. Оно такое высокое у него огромные листья, а на самом верху большие, белые цветы. Полетели!
– Чика, я не могу с тобой лететь, – трясогузка смотрела на него чёрными бусинками грустных глаз.
– Ну почему, Гузяня? Я покажу тебе много красивых мест. Я покажу тебе озеро, в нём живут огромные, зелёные лягушки. Они надуваются и так забавно чирикают. А какие там красивые белые, желтые цветы! Они растут прямо из воды! Полетели, Гузяня!
– Чика, мне, конечно, очень хочется полетать с тобой, но я занята. Меня ждёт мама. Она просила, чтобы я не задерживалась. Я прилечу к тебе завтра и мы с тобой полетаем.– Трясогузка вспорхнула и улетела так быстро, что Чика даже не успел опомниться.
Он взлетел на веточку, сел, огляделся вокруг. На лужайке никого не было, только стрекотали кузнечики, да жужжали пчёлы, да учащенно билось его сердечко.
«Куда улетела Гузяня? Где мне её искать? И прилетит ли она завтра сюда?»
Так в мечтаниях он сидел бы ещё долго, но подлетели его друзья и позвали купаться в дорожной пыли, а это занятие Чика очень любил.
Вдоволь накупавшись в теплой пыли, они полетели на озеро и там пополоскали свои перышки, отряхнулись и разлетелись в разные стороны.
Чика зачем-то вновь вернулся на лужайку. Ему было грустно, отчего-то тревожно, он думал о Гузяне.
Так на веточке он просидел до самого заката, когда солнышко совсем спряталась за горизонт, Чика полетел домой. Пролетая над знакомыми местами, он оглядывался, в тайне надеясь, что неожиданно встретит Гузяню.
Дома, забившись в своё гнёздышко, долго не мог заснуть. Ему вспоминалась необычно красивая, быстрая птичка с таким ласковым именем, Гузяня. А когда дрёма, наконец-то, сковала его веки, а его головка склонилась на грудь, ему приснился чудесный сон.
Как будто они с Гузяней летели высоко, высоко над землёй, он чирикал ей о солнышке, о первом утреннем лучике, что они с ним друзья. Показывал любимые места, рассказывал занимательные истории. А когда они опустились к озеру, то лягушки, специально для них, хором проквакали свои песни. В знак своей благодарности Гузяня даже обняла Чику своим крылышком. В таком сладостном сне Чики было так хорошо, что он проспал утренний рассвет.
Вылетев из своего гнёздышка, Чика стремглав полетел к лужайке. Так быстро Чика никогда не летал, он даже запыхался.
Пролетев над лужайкой, он распугал работающих пчёлок, они в неудовольствии зажужжали ему в след, что-то назидательное, но Чика их не услышал.
Он сел на любимую веточку, огляделся.
Небо голубело в вышине, солнышко светило тепло и ласково. Над поляной жужжали шмели, пчёлы собирали нектар цветов, стрекотали кузнечики.
Трава зеленела, поблёскивая утренней росой. Ромашки повернули к солнышку золотые, круглые личики, обрамлённые белыми лепестками, а колокольчики раскрылись, словно, открыв свои синие объятья, навстречу солнечным лучам.
