Три века спора о варягах. Летопись и варяги - страница 13

Сам Петр также пользовался летописью, список которой был в его кабинете, бывшей среди русских книжников того времени непререкаемым авторитетом. Ее главным недостатком было то, что события в ней доводились до XIII века, тогда как Петру нужны были сведения и о более поздних временах. Потому он так настойчиво требовал от своих приближенных составления нового летописца.

В 1722 году Петр дает указание обер-прокурору Синода Григорию Скорнякову-Писареву составить летописец. И даже выпускает указ о пересылке в Синод всех древних рукописей из всех монастырей[36]. Однако же и из этого сочинения также ничего не получилось. Здесь необходимо отметить специально этот факт. 1722 год – время, совсем близкое к основанию Академии наук и приглашению большой группы ученых из Европы. Но до их появления в России историческая наука и критические исследования не только не появились, но в деле написания истории России безраздельно господствовал летописный подход и широко ходили разнообразные конспекты летописей и летописные сочинения.

Наконец, в самом конце жизни, очевидно отчаявшись получить от русских писателей удовлетворительный труд по истории, Петр повелевает создать в Академии наук, учрежденной 28 января 1724 года, в третьем ее отделении, куда входили гуманитарные науки, кафедру новой и древней истории. На нее предполагалось пригласить иностранных ученых, которые бы занялись изучением русской истории. И тем самым закладывает фундамент для возникновения в России исследовательской исторической науки. Хотя, как указывалось выше, составление летописных сводов на этом не прекратилось. Влияние летописания в XVII веке на русскую литературу было настолько велико и всеобъемлюще, что даже Петр, прославившийся своим неуемным реформаторством, вмешивавшийся почти во все дела своей империи, практически всю жизнь шел в русле летописного подхода к истории и требовал от своих подданых летописного свода. Если уж такой реформатор шел в русле летописной традиции, то что же говорить о других историках XVIII века!

Итак, концепция Д.С. Лихачева об отмирании летописания в XVI веке просто не соответствует действительности, поскольку, как видно из приведенного обзора, летописи составлялись и в XVII, и в XVIII веках. Но этот вывод важен не сколько для того, чтобы торжествовать над Лихачевым, сколько для того, чтобы ясно понимать, что аргументы Ломоносова в первом споре о варягах стояли на фундаменте летописной традиции.

Исследователи не раз замечали, что уже в довольно ранних летописях наряду с описанием событий высказываются различные политические и философские идеи. В середине XVII века в России появляются сочинения несколько иного рода, в которых на первое место становится не перечисление и описание событий, а обоснование определенной политической идеи. Одно из первых сочинений такого рода – очевидно, упомянутый выше «Новый летописец» 1630 года. Его, пожалуй, можно признать одним из самых первых сочинений, в которых излагалась и обосновывалась русская национальная идея, а также закладывались самые первые камни в основание русского исторического нарратива.

Хотя рассмотрение истоков русской национальной идеи для настоящего исследования есть тема побочная, тем не менее нельзя не отметить, что развитие национальной идеи в России шло практически одновременно с европейскими странами, в очень схожих социально-политических условиях грандиозного кризиса. По всей видимости, бурные события Смутного времени, а особенно его политический исход, выразившийся в утверждении на престоле новой правящей династии решением Земского собора и при активнейшем участии патриарха, дали сильный импульс развитию национальной идеи в России. Подобный процесс в то же самое время происходил в немецких княжествах на фоне Тридцатилетней войны