Три выбора - страница 56

Летняя жара делает излишней электропроводку для питания системы обеспечения ее непрозрачности, так что будка стояла очень удобно – рядом с лотками, где молоденькие узбечки из Намангана целый день торгуют сладкой черешней.

Рядом с кабинкой, сидя на складном стульчике, читала газету то ли владелица, то ли ее хорошая знакомая (такие «хлебные места» незнакомые получить не могут просто «по определению») – «бизнес-вумен» приличествующего этой работе преклонного возраста.

К кабинке подошла одна из продавщиц, которая годилась ей не то что в дочки – в правнучки! Одной рукой девчонка потянула ручку двери, а другую, с зажатым в кулачке червонцем, протянула «бизнес-вумен». Та глянула на худенькую фигурку «товарища по цеху» в чуть грязноватом риновом фартуке (обе ведь были торговками!) и, ленясь оторваться от стула, снисходительно сказала:

– Ну, ладно… – давая понять, что «со своих» она за облегчение денег не берет.

Однако у девчонки была «собственная гордость» – она успешно («как взрослая!») торговала с утра и осознавала себя «обеспеченной женщиной». Поэтому, отпустив ручку кабинки, она сделала шаг к хозяйке заведения и с вызовом произнесла:

– Да ладно! – столь же ясно и однозначно отказываясь от «блата».

Забавным было то, что обе не понимали мотивов поведения друг друга. Старуха оказывала ей любезность именно как торговке, а девчонка отказывалась от оскорбительной льготы (бесплатно, согласно вывешенному на кабинке объявлению, в нее могли попасть только дети и Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» не менее чем второй степени).

Почему-то именно эта идиллическая картинка всякий раз всплывает в моей памяти, когда я оказывался в ситуации общения с малознакомыми, но дружественно настроенными ко мне людьми. Кстати, я так и не знаю, чем она завершилась – в тот момент Нателла как раз подходила к машине с сумкой, из которой над грудой кабачков торчали ещё и две колбасные палки, не произраставшие на наших дачных грядках, а потому всегда желанные, и я отвлекся от судьбы помятого червонца…

Услышав от охранника слово «бобр», я напомнил ему с детства знакомый пассаж из знаменитой поэмы Николая Нелакова «Когда по росе выть хорошо?..»:

Очень он меня благодарил за эту цитату из классика, которую решил использовать при очередном обсуждении исполнения своего семейного бюджета.

– И ведь нам, «хрестьянам-рассеянам», и вправду бобр приличнее, чем заморские «шинеля из шемшелей»! Пусть подумает об этом! – хмыкнул он и подал мне журнал и авторучку.

Я, исполняя дурацкий пустой ритуал, которого избежал утром по причине ранней явки Ильи, механически расписался в его «вахтенном журнале» в том, что помещение под охрану сдал, а он ключи от меня принял и сунул авторучку как раз в тот карман, где лежали «сданные ключи».

Борис улыбнулся и сказал:

– А ручку вы верните – не моя она, казенная, Мефодий Филиппович под расписку в ведомости выдал.

Я, конечно, вернул этот «служебный инструмент охранного ведомства» ее «эксплуататору». Всё-таки дичь бюрократическая – копеечные предметы ставить на бухгалтерский учет! Да одной бумаги для учета разных авторучек, дыроколов и степплеров затратишь столько, что дешевле все эти мелочи людям «за бесплатно» раздать… Да, крепки и длинны наши совковые корни!