– Я хочу знать, почему под этой статьёй стоит моя фамилия. Кто это сделал? – ровным голосом произнесла она и аккуратно положила газету на стол редактора.
Главный поднял на лоб очки, и внимательно посмотрел на журналистку.
– А Вы не догадываетесь? Пока я здесь главный редактор, всё делается только с моего разрешения и по моему указанию.
– Я этого не писала. Зачем Вы поставили мою фамилию под чужой статьёй?
– Раньше это Вас как-то не задевало. – ухмыльнулся редактор.
– А теперь задевает! Очень задевает! Этот бред я не писала, и краснеть за него не хочу.
– Ну, знаете ли, милочка моя…
– Меня зовут Василиса Григорьевна.
– Я знаю, как Вас зовут, а фамилию Вашу я поставил, чтобы Вас, Василиса Григорьевна, хоть как-то поддержать! За последний месяц у Вас не было ни одной публикации.
– Это не помощь, а подножка. Где моя статья?
– Вот, извольте. – и главный редактор протянул ей несколько листков, на которых не было ни одной правки.
– Вы хоть её читали?
– Я не обязан перед Вами отчитываться!
– А я этого и не прошу. Вот моя статья, будьте добры, наложите на ней собственноручно визу, что в набор она не идёт.
– Зачем это Вам? Хотите со мною судиться?
– Угадали.
– Тогда Вам, Дорошенко, придётся встать в очередь. У меня каждую неделю по три судебных заседания по защите чести и достоинства.
– Значит, будет ещё одно.
– Смелая! Заявление по собственному желанию с собой принесли или у меня в кабинете напишете?
– У Вас за этим самым столом напишу, как только Вы наложите на мою статью резолюцию. Или Вы боитесь?
– Боюсь! Только не Вас. Боюсь, что с таким мировоззрением Вы пропадёте.
– Не Ваша забота.
– И слава богу, что не моя! – резким тоном произнёс главный редактор и размашистым подчерком наложил резолюцию.
– Держите! – протянул он статью Василисе.
– Эта статья – верх дилетантства. В набор не давать! – прочитала вслух Василиса.
– Устраивает? – ехидно осведомился бывший начальник.
– Вполне! – ответила бывшая подчинённая. – Заявление я оставлю в отделе кадров! – и, не прощаясь, вышла из кабинета.
* * *
Февраль – сентябрь 20** г.
г. Петербург. Гражданский проспект
Все беды в семье Кости Крутоярова начались после покупки календаря. Если быть точным, то и до этой знаменательной покупки жил Костя на положении ссыльного поселенца – без работы, но всегда под надзором. Надзор за Костей осуществляли жена и участковый милиционер. И если последний Костю иногда, как мужик мужика, понимал, то догляд жены был строже, чем у фискалов пресловутого Третьего охранного отделения.
Раньше Костя работал токарем на Кировском заводе, и получал хорошие деньги. Однажды Косте показалось, что денег достаточно много, чтобы он мог себе позволить в пятницу после работы посидеть с друзьями в пивном баре. Потом Костя стал захаживать в бар не только в пятницу, но и в понедельник, потому как понедельник для рабочего человека день тяжёлый, и «поправить» здоровье сам бог велел. Потом Крутояров стал посещать бар каждый вечер.
Однажды хмурым февральским утром, находясь в состоянии жуткого похмелья, он вдруг почувствовал, как сильно работа мешает ему жить, точнее, пить, поэтому, собрав последние силы, Костя отправился на родное предприятие, чтобы уволится по собственному желанию. Не получилось! В отделе кадров Костю ждал приказ о его увольнении «по статье», то есть за пьянку и прогулы.
– Ну и пусть! – обиделся бывший токарь Крутояров, и в сердцах сменил пивной бар на рюмочную. В этот день, возвращаясь, домой из рюмочной, он на последние деньги купил перекидной календарь. Зачем – он и сам не знал. Дома на письменном столе всегда стояла красивая узорчатая подставка под календарь, но календаря на ней отродясь не было.
