В первый день находился в усталь. Но эта усталость не вызывала уныние, как в тот приезд, – в ней был результат: уже семь школ Комсомольска и близлежащих посёлков. Дело пошло.
Вечером я вышел на причал прогуляться. Незаметно вкрадывались сумерки, с воды вздохами обдавало пахнущей водорослями сыростью, воздух свежел, и хорошо было сидеть и смотреть вдаль на водохранилище, на зажигающиеся огни плотины, шлюзов, на Жигули, отчуждённо царившие над всем этим простором воды, жилья, сооружений, – и думать о том, что ещё предстояло сделать в ходе поисков, думать о ней… В привокзальном ресторане пела кафешантанная певичка под громыхающий джаз-банд, между песнями в перерывах слышался возбуждённый гул застолий, перезвяк вилок. А на причальной площадке в слабом отсвете вокзального помещения стояли и сидели парочки, бродили под ручку вдвоём и по нескольку девицы; компаниями, заполонив лавки или шатаясь беспутно, повесничали парни. Это была увеселённая ресторанной музыкой «точка гуляния» в Комсомольске, притягательная ещё и таинственной в темноте близостью огромной воды, тихо чмокающей здесь в причальную стенку, и огнями беспрерывной работы на этой воде тоже огромного сооружения.
Сейчас, когда настали спокойные минуты первого опамятования, я чувствовал, что всё во мне вновь всколыхнулось, – и увидел от этого, насколько всё-таки выцвело моё изначальное наболенное ощущение этих мест жизнью в Москве; занесённое пылью дней, стало «образом восприятия», который я безотчётно воспоминаниями частыми ещё ретушировал. Здесь же всё снялось, я возвращён в чистоту бывшего. И слышал в себе состояние рождества, как свечение души. Ведь теперь я знал, что тропы мои все меченые, и что одна из них мне уже определена. Оставалось только напасть на неё.
В этот вечер знал я уже и то, что если не найду – только потому, что не успею в этот приезд, – через месяц-полтора приеду опять. А пока начну искать, как начал поиски школ, прямо с этих прибрежных посёлков, а что останется времени – уже в Тольятти…
На следующее утро, вновь полон энергической лёгкости и жажды и азарта поисков, я отправился на дальнейшую разведку, представляя по дороге, как она сидит сейчас, ни о чём не догадываясь, в одной из школ, какие я уже знаю или узнаю сегодня, завтра, – уже она в этом круге, который замыкается, должен замкнуться. И вдруг, как гром, подозрение, о чём и помыслить я не мог: «А домой ли она приехала тогда! Не в гости ли? Ведь было ещё начало августа – вполне же могла на месяц приехать, скажем, к бабушке, как и я!» Шальная эта мысль в первый момент страшно осекла всю мою готовность, все усилия, как преградила путь; а главное, опять поднялась угроза никогда больше её не увидеть – и это после-то обретения уверенности и уже привыклости даже не сомневаться, что найду, увижу! Будто стреножило меня, еле шел. И ничего не приходило на ум против этого возможного коварства, ничего! Пустыми отрицаниями я тщился вернуть себе спокойствие и бодрость. «Во всяком случае, в гости или домой она приехала сюда, всё равно я смогу узнать только здесь, проверив все школы», – размыслил я наконец. Конечно, не исключены случайности: не дай Бог, она болеет в эти дни, или почему-либо придёт ко второму уроку – бесполезно было принимать их в расчёт, но сознавать их я боялся. Второй-то случай не беда – в конце концов, можно гулять у школ до второго и до третьего урока. А – если болеет? Или ещё что?.. Тут уж судьба не судьба!
