– Верховный владыка все еще… в зале?
– П-позвольте с-спросить, к-кто вы т-такая? – преградил тот ей путь.
Стражник оказался заикой, но заикой очень ответственным.
Фэнцзю натянула платок повыше, целиком скрыв лицо и оставив на виду только подбородок.
– Я Бай Цянь из Цинцю.
Стражник немедленно склонился в почтительном поклоне:
– Д-докладываю, в‐высшая б-богиня. В-владыка в‐все еще в з-зале…
Фэнцзю вздохнула с облегчением: все же она пришла вовремя – и поспешила выразить привратнику свою признательность:
– Спасибо. Мне нужно поговорить с владыкой наедине, поэтому будь добр, никого внутрь не пускай. Заранее благодарю. – И шагнула в ворота, все еще прижимая платок к лицу.
Стражник не смел ее задерживать, но и не мог вот так просто ее пропустить. Он все открывал и закрывал рот в замешательстве, пытаясь что-то из себя выдавить.
Фэнцзю обернулась.
– Так потрясен встречей со мной? – Она ненадолго задумалась и предложила: – Если есть платок, могу тебе его подписать.
Стражник быстро замотал головой, отчаянно размахивая руками:
– В-владыка в з-зале с-сейчас…
Фэнцзю понимающе закивала:
– Он там уже не один час ждет, да? Спасибо, что сказал, я тогда поспешу. – Слова еще звучали в воздухе, а девушка уже исчезла в воротах.
Только когда Фэнцзю удалилась летящей походкой, что называется, «раздвигая цветы и подымая ивовые ветви», и силуэт ее растаял без следа, стражник, чуть ли не рыдая от беспомощности, наконец договорил фразу, которую никак не мог закончить до этого:
– В-владыка в з-зале с-сейчас п-принимает п-поклоны уважаемых б-бессмертных, н-нельзя б-беспокоить…
Зал Лазоревых облаков на Тридцать шестом небе единственный во всех Девяти небесных сферах имел крышу из лазоревых облаков, турмалиновые балки и аметистовые стены. Настоящая драгоценность, воплощенное величие Небес. Однако вовсе не внешнее великолепие было его главным достоинством, а его совершенная звуконепроницаемость.
Увы, Фэнцзю об этом не знала. В величайшем волнении она подкралась к дверям зала, некоторое время постояла у них, прислушиваясь, но изнутри не раздавалось ни звука – и Фэнцзю окончательно уверилась, что Дун Хуа там один.
Когда Фэнцзю была маленькой, Бай Чжэнь лично ее наставлял: когда собираешь долги, сперва нужно проявить любезность. Если вежливо дело решить не удается, нужно сосредоточиться на трех словах – быстро, метко, безжалостно. Несомненно, она потеряла браслет у дворца Дун Хуа, но что, если, вынужденный защищаться, он опровергнет все ее обвинения? Чтобы добиться желаемого, размышляла Фэнцзю, нужно сразу захватить инициативу и припечатать Дун Хуа самыми вескими доводами так, чтобы ему пришлось поднапрячься, выдумывая подходящее объяснение.
Фэнцзю недолго постояла, распаляясь, и повторила про себя совет Бай Чжэня: «Быстро, метко, безжалостно». Все верно – быстро, метко, безжалостно. Сперва она думала распахнуть дверь пинком ноги, но остановила замах на полпути и толкнула дверь рукой – все же сначала действовать нужно было любезно. За миг промедления весь ее запал куда-то улетучился, и единственное, что ей удалось хорошо, так это очень громко и очень внятно произнести:
– После той ночи мой браслет из дымчатого хрусталя остался у вас, так ведь, влады…
Последний слог застрял у Фэнцзю в горле. Эхо безжалостно разнесло ее голос по залу.
По залу, в котором толпились бессмертные.
Очень. Очень. Много. Бессмертных.
