– Недоумение владычицы Цинцю вполне обоснованно. Законы Девяти небесных сфер суровы и беспристрастны. Если Чжи Хэ желает вернуться на Небеса, она должна заслужить прощение. – Небесный владыка помедлил и, вновь окинув зал властным взглядом, продолжил: – Это правило всегда было прописано в своде небесных законов. – Но законы и правда звучали слишком уж сурово, а Небесный владыка не хотел прослыть безжалостным правителем, поэтому спустя небольшую паузу добавил: – Однако мы пока не знаем наверняка, чем вызваны волнения в Южной пустоши. Мы обсудим это дело позже.
Фэнцзю неустанно поддерживала вид благовоспитанной и вежливой девушки. Она одарила Чжи Хэ удовлетворенной улыбкой. Справедливость всегда восторжествует.
Эта истина непреложна, как то, что с весенним ветром приходят дожди, а сотни рек впадают в моря.
Лицо Чжи Хэ стало белым как бумага. Ее миндалевидные глаза пылали такой яростью, что казалось, будто она прожжет в Фэнцзю дыру.
– Я пойду вместо нее, – вдруг раздался в тишине холодный и равнодушный голос. Дун Хуа коснулся пальцем вершины пагоды Великого неба и перевел взгляд чуть выше, – если для возвращения на Небеса ей придется добывать прощение в бою.
Чжи Хэ вскинула голову. Мертвенная бледность отступила, ее лицу вернулись краски. Глаза ее наполнились благодарностью, будто ей дали шанс прожить жизнь заново.
Даже Небесный владыка был потрясен. Сохраняя невозмутимое выражение на лице, он обвел взглядом собравшихся в зале небожителей. Кроме Дун Хуа, среди них имелась еще одна высокопоставленная богиня – Бай Цянь, поэтому Небесный владыка не мог не узнать ее мнения.
Она взмахнула веером и с широкой улыбкой произнесла:
– В Цинцю слышали, что почившие родители принцессы Чжи Хэ вырастили Верховного владыку. Похоже, он очень им благодарен.
Ее слова можно было расценить как одобрение.
Фэнцзю холодно посмотрела на Дун Хуа, затем перевела взгляд на Чжи Хэ. Ее лицо просияло неподдельной улыбкой, когда она в тон тетушке заметила:
– Забота Верховного владыки о сестре растрогает и камень.
И, будто потеряв к ситуации интерес, опустила голову, принявшись самозабвенно щелкать тыквенные семечки. Больше осудить Дун Хуа никто не посмел. Небесный владыка принял привычный величественный вид и величественным же голосом положил конец обсуждению.
Случившееся привело всех небожителей в сильнейшее возбуждение. Хотя большая часть не понимала истинной причины произошедшего и наслаждалась зрелищем ради зрелища, вывод напрашивался очевидный: этим утром Дун Хуа с самым серьезным видом издевался в зале Лазоревых облаков не над своей названой младшей сестрой, принцессой Чжи Хэ, а над знаменитой владычицей Цинцю, ее высочеством Фэнцзю.
Однако среди гостей нашелся небожитель еще более прозорливый, который понял несколько больше и, пользуясь тем, что сидит далеко от трона, зашептал соседу на ухо:
– Давай-ка я кое-что предположу, а ты скажешь, правдоподобно ли звучит моя догадка или нет. Все это дело напоминает соперничество сестрицы мужа и его женушки. Сестрица, возможно, питает к брату особую любовь, за что жена ее терпеть не может. Вот они и…
Впоследствии этого прозорливого небожителя за его сообразительность и редкое умение понимать причины и следствия забрал к себе Сы Мин, составитель людских Книг Жизни. Нового подчиненного Сы Мин очень ценил, и будущее этого гения ожидало просто блестящее.
