Триада - страница 39

– Тварь! – вскричал он, избивая животное палкой. Несмотря на свой размер, тяжёлый скакун сжался, испугавшись хозяина, и отвернул голову.

– Дрянь, вот тебе! – кричал возница, надевая мешок на голову животного.

Джерис так дёрнулась назад, что чуть не повалила человека, стоящего позади.

– В своём уме? Чего орёшь? – рявкнул возница. – Напугала эту тварь! Договорную давай! – и тут же замахнулся на животное. – Отрезать бы твою уродливую башку!

Джерис так и стояла, упёршись спиной в человека сзади.

– Родознак! – крикнул возница и протянул Джерис бумагу.

– Нечего с неё брать, приятель. – раздался голос за спиной Джерис. – Безродная она. И недоделанная, к тому же. Что ей ни скажи – не поймёт, зачем рот открываешь.

Джерис узнала этот голос. Она дёрнулась, чтоб выбежать прочь, но руки жёстко удержали её.

– Ты сам-то кто будешь? – недоверчиво спросил возница. И тут же протянул: – А… Вон чего. Зачастил ты к нам, парень. Что, добычу новую тащишь? – и усмехнулся.

– Можно и так сказать.

Таррель, держа Джерис под руку, уже пошёл к повозке, как возница встал на его пути, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты это… Ну…

– Да ты что, в самом деле? – воскликнул Таррель.

– Ну, Бакастур просит. Надо всех на бумагу. Без этого, парень, никак.

Таррель достал из кармана блестящий ардум. Возница отвернул голову, сделав вид, что не заметил.

– Без этого никак. – повторил возница.

Джерис услышала, как тяжело и злобно вздохнул Таррель за её спиной.

– А я будто только через твой Стан туда попасть могу! – сказал он сквозь зубы.

– Да знаю я, знаю, что можешь. – виновато говорил возница. – Но если уж сюда пришёл, отсюда езжать, значит, надо? В гости своих харчей не приносят.

– Да что б тебя! – воскликнул Таррель и принялся разматывать ладонь.

Возница протянул бумагу и, пока Таррель прикладывал руку, приговаривал:

– Вот так. Закрепить тебя надо. Вот, молодец.

Бумага под ладонью Тарреля зашипела, засияла золотым светом, и опалилась словами "Таррель из рода Таррелей" вперемешку с кровью. Возница успокоился.

– Ну всё, забирайся. Зла не держи, принято у нас. Без этого, парень, никак. – сказал он и потопал к козлам.

– Чтоб тебя древены порвали. – прошептал Таррель и весело помахал вознице.

Джерис сидела в повозке и сквозь дыру в шторе смотрела на Тарреля, пока тот бранился с возницей. И пусть слабый свет еле освещал его лицо, Джерис видела, что он в ярости. Резкие движения, дрожащий голос, мечущийся взгляд, руки никак не могут успокоиться, и то прячутся в карманах, то мнут плащ.

Таррель глядел себе под ноги, никак не забираясь в повозку. Потом вдруг повернулся, и Джерис поймала его страшный взгляд. Он никак не мог видеть её в темноте, но будто бы видел, и смотрел ей прямо в глаза. Возница взобрался на козлы, и повозка пошатнулась. Тогда, распахнув шторы, Таррель забрался внутрь, и огонь фонаря потух.

– Стойло сто восемь, Лотзо, Бакастур, отправляется! – закричал возница на всю улицу.

Повозка медленно выехала из стойла и покатилась по дороге в темноту холмов.

Совсем стемнело. Дорога долгая, ухабистая. Не видно соседей в повозке, но слышно их дыхание. Чей-то храп. Кто-то ворочается, кто-то шепчется. Только впереди, напротив Джерис, тихо. Точно не сидит там никто, и не смотрит, и даже не дышит. Но он точно там есть. И даже в темноте Джерис знала, что он не смыкает глаз. Боится, что снова упустит. Даже дышит так тихо, чтоб не упустить ни звука. Чтоб почувствовать, если она тихо проберётся мимо него и соскочит с повозки.