Таким образом, появление на авансцене истории дела Иисуса могло быть связано с объединением зловещих замыслов руководителей фарисейской и саддукейской партий, чему, в свою очередь, могли способствовать общий страх, зависть и ненависть к Иисусу. Первоисточник этой ненависти раскрыл Сам Иисус, обличая искаженное представление иудейских иерархов и законоучителей о Боге, о чем подробно говорилось в предыдущей главе.
Так созрел совместный план погубления Иисуса. Судя по всему, он не раз уточнялся, а арсенал используемых для этого средств менялся. Вначале за Ним следили, анализировали Его проповеди, подсылали к Нему подстрекателей и провокаторов, устраивали Ему ловушки. Потом пытались спровоцировать на какое-либо политическое действие или высказывание, рассчитывая привлечь к Нему внимание римского наместника. Возможно, в этот план входило и заключение с Пилатом неких договоренностей, и возбуждение ненависти к Иисусу среди иудеев и другие меры, в том числе законодательные, о которых далее пойдет речь.
Введение чрезвычайных норм, призванных обойти Моисеев закон, обосновывалось необходимостью сооружения «ограды вокруг Торы». Поскольку Тору «устрожать» было нельзя, использовали юридическую уловку – «устрожили» не саму Тору, а ограду вокруг нее. Для чего? С той целью, чтобы, говоря словами автора галахического труда «Сефер гахинух»86, не допустить «разрушения веры, разногласий в сердцах народа и окончательной гибели нации».
Ранее уже упоминалось об общих принципах, присущих чрезвычайному правосудию. Теперь пришло время более детально рассмотреть конкретные ситуации и законы, допускавшие применение особых процедур и правил.
1. Без свидетелей (Закон о допустимости ненадлежащего свидетельства). Положение о том, что смертный приговор должен основываться на показаниях двух свидетелей (как минимум) четко закреплено в Пятикнижии (Втор. 17:6). Более детально законоположения о свидетельских показаниях описаны в мишнаитском трактате Санхедрин. Этим вопросам посвящено около трети правовых норм трактата. В частности, там закреплены вопросы предупреждения свидетелей об ответственности, определения их пригодности для допроса, порядка его проведения и проверки показаний на предмет их достаточности и т. д. Между тем, в процессе правовой детализации этого важнейшего в древнееврейском праве института было сформулировано несколько законоположений об особенностях свидетельствования, которые не стыковались с нормами Пятикнижия.
Если, например, обратиться к Законам о свидетельстве Маймонида, то можно прочесть: «В вопросах о запрещенном (и разрешенном) верят одному свидетелю, даже если он не имеет права свидетельствовать в других вещах» (Законы о свидетельстве 11:6)87.
По делу Иисуса, как известно, свидетельские показания тоже были недостаточны. Но Его тем не менее осудили. Почему? Синедрион в этом случае нарушил закон? Или же суд действовал в соответствии с законом, пусть и чрезвычайным?
Рассуждения М. Элона о допустимости осуждения убийц при отсутствии надлежащих свидетельских показаний приводят к мысли о втором варианте. И это не личное мнение профессора. М. Элон в этом случае лишь разъяснял позицию Маймонида, которая, в свою очередь, основывалась на проведенном тем тщательном анализе норм древнееврейского права.
Вот еще один комментарий на эту тему, сделанный раввином Ш. Раппопортом: «Если во время процесса по обвинению в убийстве суд будет убежден, что преступление было действительно совершено подозреваемым, то его можно осудить даже в том случае, когда одно или многие из этих требований не были выполнены… Это верно лишь для того случая, когда нет ни тени сомнения в самом факте преступления, и единственное препятствие на пути судопроизводства – установленная процедура»
