– Никак нет, – Риоха продолжал наблюдать за ним сквозь прищур, как бы оценивая каждое его ответное слово.
– Тогда как они… погоди. Сколько лихтер-рудовозов «Тэ шесть сотен три» сейчас пришвартовано к станции?
– Мог бы и сам удостовериться, прав у тебя хватает. Два, ровным счётом два.
Любопытно.
– Это какая-то техническая ошибка.
– Мы с Мартинесом тоже сперва так и решили, когда заметили странно ведущий себя в канале подхода рудовоз. Потом даже узнали твоих старых знакомых и немедленно перехватили от греха контроль над этой ржавой колошей.
– Сразу надо было так сделать, – проворчал Кабесинья-третий. – Но дайте я угадаю, не помогло?
Риоха кивнул.
– Именно. Стало только хуже. Корабль стремительно терял управление, реагировал неадекватно, телеметрия вообще шла вразнос, в итоге чуть не разворотил нам направляющие, прямо как в тот раз.
Да. Прямо как в тот раз.
Шутка. Это какая-то дурацкая шутка.
– Но вы же справились?
– Нет, мы нет. Пришёл на помощь экипаж «трёх шестёрок».
– Только не говорите, что мичман Златович оказался в кои-то веки в рубке собственного корабля не бесполезным балластом.
– Тут ты не прав. Он вообще-то настоящий герой. Когда крыло Финнеана беспорядочно прорывалось обратно от Ворот Танно, он сумел прикрыть боди-блоком каргокрафт «Принсепс» от разлёта импактных осколков.
Кабесинья-третий исподлобья поглядел на помятые лица мичманов. Вы ещё медаль им выдайте. Обоим.
– Допустим. И в чём же было дело, в итоге?
– Ты не поверишь, но нам от самой границы ЗВ пришло сообщение по аварийному каналу, стали разбираться, оказалось, с нами говорил экипаж того самого нештатного двойника «трёх шестёрок». Вся аварийная ситуация случилась исключительно по нашей вине, мы с Мартинесом не сообразили, что идёт интерференция двух сигналов.
– Опять аварийные транспондеры?
– Да нет, дело оказалось сложнее, как видишь, к нам в доки в итоге попала пара абсолютно идентичных кораблей. Со всеми потрохами, начиная с транспондерных кодов и навигационного софта и заканчивая экипажем, пассажирами и грузом.
Бредятина какая.
– Как такое может быть?
– Вот ты мне и скажи. Ты единственный из всех, присутствующих сейчас на станции, кто общался с мичманом Златовичем до всей этой ерунды.
Какое интересное определение.
– Ну, я общался только с одним из этих мичманов Златовичей. Да и то, если ты заметил, крайне недолго.
– А вот они, ты не поверишь, в один голос твердят, что никому здесь не верят и готовы общаться только с тобой.
Кабесинья-третий не мог не съязвить в ответ.
– В особенности друг другу, да?
– Как ты догадался?
– Да уж не требуется тут особых догадок. Это же они банально подрались, прежде чем сюда угодить?
– Склоняю голову перед твоей прозорливостью.
Риоха и правда делано поклонился.
Стоп. Погодите.
Острый приступ ярости застал Кабесинью-третьего врасплох. Он даже не подозревал, что способен испытывать столь острые эмоции. На долгих две минуты его накрыло такой чёрной волной, что его сознание почти отключилось. Осталась лишь базовая моторика – сжатые до скрипа зубы и побелевшие от усилия кулаки.
Уф. Вроде бы отпустило.
– Так вот почему вы меня разбудили… вот в этом виде?
– Да. Мы с Мартинесом посчитали, что ты единственный из нас, кто сможет в этом всём разобраться. И да, оба они несказанно обрадовались, когда узнали, что ты оказался жив.
Да уж, «оказался». Привезли его домой, оказался он живой. Смешно.
