Читать онлайн Александр Лекомцев - Трибуны у широкой реки

В двух действиях

Действующие лица:

Михаил – 24 года

Никита – его приятель, приезжий, 25 лет

Маргарита – близкая знакомая Михаила, 22 года

Селена – её подруга, 21 год

Фенист Макаров – сержант полиции, 26 лет

Сталина Прогрессовна – дворничиха, за шестьдесят лет

Действие первое

Поляна на берегу большой реки. Виден противоположный берег, зелёные горы, часть воды.

Здесь же – несколько чурок, ящиков из-под бутылок, скамейка, на которых можно сидеть и наблюдать за тем, что происходит вокруг.

Небольшие деревца.

На берегу, на чурках, сидят Михаил и Никита. Одеты по-летнему. На них трикотажные футболки, цветистые шорты, лёгкая обувь, возможно, шлёпанцы. Перед ними, на земле, два небольших рюкзака. На груди у них, на шнурах, висят большие артиллерийские бинокли. У Никиты в левой руке ещё и барсетка.

Никита: – Ты, Михаил, приготовил мне сюрприз? Я понимаю. Но я приехал к тебе в гости не из глухой деревни, а из Москвы. Меня, как-то, очень трудно удивить.

Михаил: – Оставь ты, Никита, свой столичный снобизм! Вас самых особенных граждан страны удивить, понятное дело, сложно, но можно и нужно. Как ты догадался, мы скоро будем наблюдать за поразительным и увлекательным зрелищем на воде.

Никита: – Что я не видел соревнований на гоночных скутерах или на яхтах? Как передвигаются по воде байдарки и даже шлюпки, тоже знаю.

Михаил: – Ты примитивен, как эта полуразвалившаяся скамейка. Ты, Никита, не мыслишь масштабно. Нет у тебя в глазах задора. Ты утомлён вечной сутолокой. Какие могут быть соревнования на такой большой реке, с быстрым течением? Ты банален и прост, как банановая кожура.

Никита: – Попрошу, Мишаня, без оскорблений. Я понимаю, что здесь тоже немаленький город, больше миллиона человек. Но, извини, тут у вас – сплошная провинция.

Михаил: – Ты обречён… заблуждаться. У нас тут суровые правила и один девиз: «Не спасай обречённого!».

Никита: – Что за чушь?

Михаил: – Посмотришь – и сам всё поймёшь!

Никита: – Не знаю я такого лозунга и не верю ни в какую обречённость.

Михаил: – Какого же чёрта ты, Никита, приехал ко мне в гости? Сидел бы себе в своей Москве или шарахался по ней и любовался архитектурой или, какими-нибудь, гей парадами.

Никита: – Брось, ерунду городить! В Москве всегда есть, на что посмотреть и где отдохнуть. А к тебе я приехал для… разнообразия. Мы же с тобой в армии в одной танковой роте служили. Могу же я на тебя тоже посмотреть. Или ты всё забыл?

Михаил: – Почему забыл? Ты – водитель танка, а я наводчик-стрелок. А теперь мы оба с тобой трудимся менеджерами в крупных торговых супермаркетах. Но в разных городах.

Никита: – Такое временно. В следующем году буду поступать в какой-нибудь университет. А там… всё изменится.

Михаил: – Как было, так и останется. Даже если у нас с тобой будет по три высших образования, выше носа мы не прыгнем. Вышли мы все из народа. Не все, конечно, а мы с тобой, конкретно. Но мы с тобой обречены… быть с народом.

Никита: – Всё так. Но надо же бороться за своё настоящее и будущее. А если сидеть, сложа руки, то лучше уж прямо сейчас сигануть в речку головой. А в армии всё было здорово. Там нас учили стремиться к намеченной цели. Или не помнишь?

Михаил: – Всё помню, всё знаю. Ты не пожалеешь, что сегодня пришёл со мной сюда. Ты увидишь нечто… замечательное и неповторимое. А тонуть в бурной реке, да и в жизни, нам с тобой рановато. Мы ещё, Никита, повоюем.

Никита: – Не терзай, Миша? Я увижу международные соревнования по синхронному плаванию? Или, как его называют, зарубежные господа, артистическому.

Михаил: – Ты не исправим. Я давно уже понял, что если человек – москвич, то это уже навсегда. И по наследству непременно передаётся его такое своеобразное восприятие жизни и отношение к окружающему миру. Какое может быть синхронное плавание на такой быстрине?

Никита: – Хватит дичь пороть, Миша! У тебя язык, будто пропеллер. Ты лучше скажи, почему мы находимся здесь, на какой-то замызганной и замусоренной поляне.

Михаил: – А где мы должны ещё быть, Никита?

Никита: – Рядом огромный стадион. А мы сидим здесь, как партизаны. Ты что, Миша, экономишь деньги? Сказал бы мне, я бы тебе немного подбросил, материально помог.

Михаил: – Билеты на береговые стадионы были распроданы уже зимой. На все летние дни. Велик спрос на невероятные зрелища.

Никита: – Так что, у вас не один такой вот особенный стадион? Ну, не стадион, а специальный комплекс спортивный, с трибунами. Много их у вас?

Михаил: – Нет, Никита. Совсем мало. Штук пятнадцать, не больше. Ну, может, семнадцать. А с билетами всегда напряжёнка. Те билеты, что продают с рук… Там такая цена за один, что на эти деньги мы с тобой можем отсюда слетать в Москву, туда и обратно. Причём, дважды.

Никита: – Это впечатляет. В голове у меня масса вопросов. Но лучше потом.

Михаил: – Многое поймёшь, когда увидишь то, что никогда не видел. Что касается билетов, купленных у спекулянтов и проходимцев с рук, то они могут оказаться липой. На стадион пройдёшь, но останешься без места. Проходимцы сейчас очень изобретательны. Сам знаешь.

Никита (встаёт с места, прохаживается по сцене, садится): – Ты почти меня заинтриговал. Значит, на предстоящее спортивное состязание стоит посмотреть?

Михаил: – Ты получишь, Никита, заряд бодрости на целых сто лет! После такого зрелища ты станешь великим мудрецом. Ну, не великим, но, где-то, около этого. Ты поймёшь то, что обречённого на смерть бесполезно спасать. Да и не нужно…

Никита смотрит в бинокль, в противоположную сторону реки. Пожимает плечами.

Никита: – На том берегу я без бинокля вижу несколько крутых иномарок, мощных автомобилей. Толстые мужики в плавках. С ними – пять шесть молодых девиц. Красивые тёлки! В таких купальниках, что можно сказать – без них. Большой стол. На нём всякое питьё и еда… шикарная.

Михаил: – Они живут на широкую ногу. По большому счёту, узаконенный криминальный мир.

Никита: – И мы должны наблюдать за тем, как эти боровы со своими двуногими фанерами будут жрать коньяк и кусать друг друга за ягодицы (встаёт). Извини, друган! Это не по мне. Пойду! Лучше уж погуляю по вашему славному городу. Ключи от твоей квартиры у меня в кармане.

Михаил: – Садись ты! Совсем скоро начнётся самое интересное.

Никита (нехотя садится): – Уговорил! Но если мне что-то не понравится, то я отсюда слиняю. Договорились?

Михаил: – Договорились. Эти богатенькие смешарики сейчас напьются, как следует, по полной программе и полезут в воду. Им нужно будет показать своим юным дамам, какие они крутые. Буржуи начнут переплывать реку.

Никита: – Они что, больные на голову? Разве можно переплыть такую широкую реку с мощным течением? Они ведь практически… обречены.

Михаил: – И мы не будем мешать им… тонуть. Никто не мешает, и мы не даже попытаок делать не будем. Здесь так принято.

Появляется Сталина Прогрессовна. На ней оранжевый матерчатый фартук, резиновые боты, в левой руке метла, в правой – большой чёрный полиэтиленовый мешок под мусор. На шее болтается подзорная труба.

Сталина Прогрессовна: – Нашу реку ещё никто не переплывал. Это верно. Они тоже её не преодолеют.

Никита: – Получается, что пьяному море по колено. Но там же должны стоять какие-то предупреждающие знаки, типа, "купание строго запрещено".

Сталина Прогрессовна (ударяет черенком метлы о землю): – Видать, ты, парень, приезжий и, может быть, даже столичный экземпляр. Ты ничего не понимаешь в жизни! А ведь она прекрасна, но очень… удивительна.

Михаил: – Не ругайтесь, Сталина Прогрессовна! Никита приезжий и даже москвич. Тут надо войти в его положение. Он же не виноват в этом. У них там своё восприятие жизни.

Сталина Прогрессовна: – Всяких и разных вурдалаков запрещающие знаки и запреты, наоборот, возмущают и раззадоривают. Для них нет ничего невозможного. На полном серьёзе они уверены в том, что их долгая и счастливая жизнь ими уже оплачена. Они существуют на белом свете, значит, это уже для бога радость. А людишки для таких вот спортсменов – мусор.

Михаил: – Своеобразное мышление у некоторых наших братьев и сестёр по разуму.

Сталина Прогрессовна: – Где ты там видишь разум, Миша? Сплошные расчёты … на пятьсот лет вперёд. Подкармливают чиновников, чтобы те не мешали им заниматься грабежом и разбоем. Вот и весь разум.

Никита: – Так объясните, в конце концов, что тут у вас происходит! Не могу же я знать, про все закидоны граждан самых разных городов и весей нашей замечательной страны! У каждого кулика на своём болоте свой балет.

Михаил: – Во всём мире такое происходит. Но везде по-своему. У нас тоже… особенный город со своей неповторимой историей и яркой действительностью.

Сталина Прогрессовна: – Ты, Мишутка, выражаешь свои мысли сплошными лозунгами, будто красный комиссар (глянув в подзорную трубу, присаживается). Будь попроще, и тогда получишь большой пирожок на каком-нибудь бурном собрании.

Михаил: – На пирожки уж я как-нибудь заработаю себе сам. Не так уж и мало получаю… по нынешним временам.

Сталина Прогрессовна: – Молодец! Но не у всех молодых такое получается. Им приходится вертеться, как ужам на сковородке.

Никита: – У вас, в провинции, даже ужей едят?

Михаил: – Это пословица или, наверное, поговорка. Голову даю наотрез, что она пришла к нам из центральной России. Так что, думай, Никита, кто, где и что ест.

Сталина Прогрессовна: – Оба молодые, потому околесицу несёте. Мы же не иностранцы какие-нибудь, чтобы есть ворон, лягушек, улиток и всякую гадость. Слава богу, и тайга, и река всегда нас прокормит.

Никита: – Когда же начнётся ваше представление?

Сталина Прогрессовна: – Ты же видишь, что пока не началось. А волнение жуткое. Я без этого уже не смогу. Даже перед смертью у меня перед глазами стоять такое их плавание будет. А им, дорогой приезжий паренёк Никита, всё можно.

Никита: – Неужели им всё абсолютно можно?

Михаил: – Ты же, Никита не с Луны, а из Москвы-матушки. А дурачком прикидываешься. Магнатам с привилегиями всегда, везде и всюду можно если не всё, то почти… всё.

Сталина Прогрессовна: – Сюда приезжают самые богатые люди и не только из нашей большой страны, но и дальних краёв. Для них нет запретов. Когда на кармане миллиарды и большие миллионы долларов или евро, то любая сявка считает себя самой великой и сильной собакой.

Они обречены преувеличивать свои возможности и способности. На том и горят. Причём, капитально и круто. В своё время Наполеон и Гитлер потеряли чувство реальности. Ну, вы в курсе.

Михаил: – Не большими собаками они себя чувствуют, а великими людьми. Даже земными богами. Они убедили себя в том, что особенные и неповторимые, и стараются вдолбить эту чушь в головы всем остальным. Правда, не всегда получается. Придумали красивую сказку и сделали её действительностью. На чужих плечах.

Сталина Прогрессовна: – Потому и плывут и… тонут. Красиво тонут. При этом все на прощание зрителям машут руками. А на стадионе гул, и все хлопают в ладоши. Так они приветливо и трогательно мотают своими клешнями, что на душе светло становится. У меня прямо по щекам слёзы текут.

Никита: – Я понимаю. Вам, Сталина Прогрессовна, этих людей жалко.

Сталина Прогрессовна: – Каких людей? Да тьфу на тебя, Никитка! Чего их жалеть-то? Они же нас не жалеют, когда до нитки обирают. Другое тут дело. Приятно сердцу, когда тебе утопающий напоследок рукой машет. Какой-то с его стороны добрый поступок получается. Хоть один раз в его жизни, а ведь становится зверь человеком