– По рукам?
– По рукам.
– Отлично, – улыбнувшись, она еще раз окинула взглядом комнату. – Завтра и начну. Хотите, я приглашу вас на обед, чтобы отпраздновать нашу сделку?
– Я приму ваше приглашение в другой раз, потому что я уже составил меню в Доме Сойера.
– Вы собираетесь готовить?
– Я умею готовить, – он взял ее под руку и повел к лестнице. – Просто нужно бросить пару стейков на гриль, нанизать несколько перцев на шампур и запечь три картофелины. Как вы относитесь к стейку?
– Мне кажется, что он тихонько мычит.
– Вы женщина моей мечты, Силла.
Нет, она ничья. Она преследует собственные цели и испытывает удовлетворение, добиваясь их. Но она была вынуждена признаться, что Форд сумел заинтересовать ее. Он влечет ее, заставляя чувствовать себя непринужденно и одновременно быть начеку. Это тонкое искусство, подумала Силла. Ей нравилось его общество, причем с каждым днем это все больше переходило установленные ею границы разумного – особенно с учетом того, что она собиралась много времени проводить в одиночестве.
И он был чертовски хорош, когда стоял над грилем.
Они обедали на задней веранде в обществе Спока, который блаженно фыркал, когда ему перепадали кусочки со стола. Силла с удивлением отметила, что простая еда может быть очень вкусной.
– Боже, как здесь хорошо. Спокойно.
– И никакого желания отправиться в ночной клуб или совершить набег на магазины Родео-драйв?
– И то и другое мне надоело много лет назад. Иногда это бывает весело, но быстро приедается, если это не твое. Оказалось, что не мое. А вы сами? Вы ведь некоторое время жили в Нью-Йорке? Нет никакого желания вернуться обратно?
– Это было здорово, и мне нравится время от времени возвращаться туда, чтобы впитать его энергию. Все дело в том, что мне казалось, что я должен там жить – учитывая, чем я хотел заниматься. Но через некоторое время я понял, что, приезжая сюда навестить родителей и встретиться с друзьями, я успеваю сделать гораздо больше, чем за то же время в Нью-Йорке. Там просто слишком много людей, которые думают – дни и ночи напролет. А мне лучше думается здесь.
– Забавно, – сказала она.
– Что именно?
– Как-то во время одного из интервью журналист спросил мою бабушку, почему она купила эту маленькую ферму в Виргинии. Она ответила, что здесь она слышит свои мысли, которые обычно заглушаются в Лос-Анджелесе.
– Я точно знаю, что она имела в виду. Вы читали много ее интервью?
– Читала, перечитывала, слушала, смотрела. Сколько себя помню, я всегда восхищалась ею. Это яркая звезда, от которой я произошла. Я не могла убежать от нее, и поэтому я должна была узнать ее. Я обижалась на нее, когда была ребенком. В сравнении с ней я всегда проигрывала.
– Сравнения для того и придуманы, чтобы кто-нибудь проигрывал.
– Это уж точно. К двенадцати или тринадцати годам они уже здорово злили меня. Поэтому я начала изучать ее – с определенной целью, выискивая какой-то ее секрет. Но обнаружила женщину огромного природного таланта. В сравнении с ней все проигрывали. И, осознав это, я перестала на нее обижаться. Это все равно что обижаться на бриллиант за его блеск.
– В детстве я слышал о ней, потому что у нее здесь был дом. И здесь она умерла. Мама часто слушала ее пластинки. Пару раз ее даже приглашали на вечеринки на ферму, – добавил он. – Я имею в виду мою маму.
– Неужели?
– Она гордится тем, что целовалась с сыном Дженет Харди, который был бы вам дядей. Немного странно, правда, что мы вот так сидим здесь с вами, а много лет назад моя мать и ваш дядя обжимались в укромных местечках на той стороне дороги. Но вы удивитесь еще больше, если я скажу, что моя мать занималась тем же самым с вашим отцом.
