Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача - страница 2

– Ничего страшного. Раньше я работал в хирургии, в онкологии, в аритмологии, – что ж, придется инфекционными болезнями заниматься, – отозвался Никола Ламберти. Никола – один из ведущих аритмологов нашей клиники, опытный врач. Энергичный, эмоциональный, с прекрасным чувством юмора, – словом, настоящий южанин.

– И у меня опыт пестрый, – сказал я. – Работал несколько лет на скорой помощи, потом – судебно-медицинским экспертом в морге, потом освоил мою теперешнюю специальность рентгенхирурга. Пришло время пополнить коллекцию.

Все засмеялись. И я тоже. Плакал я раньше, когда изучал эти специальности, поначалу переживая не столько взлеты, сколько падения. А в тот момент, на пороге красной зоны, вместив в одно предложение всю мою жизнь, я мог только смеяться. Было, правда, непонятно, почему смеются молодые коллеги… Видимо, у всех хорошее настроение. Пока…

Мы долго обсуждали нюансы облачения в форму и снятия ее, особенности защитных средств и респираторов. Меня удивляло, с каким вниманием Андреа слушал каждого. Обычно опытные врачи не склонны прислушиваться к тем, кто недавно окончил институт. А он не пропускал ни слова из того, что говорили молодые доктора и медсестры, которые задавали вопрос за вопросом и вносили предложения. После этого мы настроили рации для связи. Потом прошлись по отделению, то есть собственно по будущей красной зоне. Один из наших докторов (тогда я еще не знал его имени) надел всю амуницию целиком и ходил с нами – так сказать, тренировался. Мы обсудили, уже почти без улыбок, где будут находиться шахматы (моя идея), где будем пить кофе, смотреть фильмы (тогда казалось, что хватит времени и сил на развлечения). Всё это продолжалось около сорока минут, после чего мы снова собрались в ординаторской, и Андреа стал рассказывать о клинике и оснащении в целом. Говоря о числе коек, которыми мы располагаем, он деликатно заметил:

– Там, за углом и этажом выше, оставлены три койки, их мы занимать не будем…

Было ясно: эти койки для кого-то из нас. Все мы – по крайней мере я, Сандро, Никола, Валентино и еще один Никола (северянин по фамилии Малатеста) – понимали, что, несмотря на первоклассную систему защиты, всё-таки добытую директором и шефом, какая-то, и вполне значимая, часть двухсот пятидесяти медиков, начинающих работать в красной зоне, скорее всего заразится. Причем, судя по мировой статистике, самое меньшее пятнадцать из двухсот пятидесяти попадут на искусственную вентиляцию легких… Ну, посмотрим, что будет дальше. Пока я и сам не знаю.

Надо отдать Андреа должное: за пару дней он сделал всё, чтобы объединить сотрудников клиники, ранее не работавших друг с другом, в одну команду. Теперь мы называемся инфекционное отделение № 33. Даже групповую фотографию сделали.

И еще: когда наш коллега снял защитную форму, его лицо нас поразило – красное, потное, с глубокой четкой линией, пропечатанной очками и респиратором. Кошмарное зрелище. Если сорок минут оставили такой след, то что же будет после суток работы по схеме: «четыре часа в зоне, четыре часа отдыха – и так далее» (позже мы перешли на схему 6 + 6)? Неизгладимые рубцы?! Все поспешили отогнать эту мысль. Во всяком случае я. Может быть, я впечатлительнее других.