– Дом одноэтажный? – спросил я.
– Да, бедненький дом, небольшой. В подвале сапожная мастерская. Раньше у них там дедушка работал, недавно умер. Сейчас никто там не работает. Подвал бетонированный, потому бандиты сразу туда и спустились. Имеются шесть узких и длинных вентиляционных окон, идеально подходящих под бойницы, – по два окна с фасада и сзади, и по одному окну с боков. Через них им не выбраться. Выбираться могут только через первый этаж. Мы блокировали и входную дверь, и черный ход, и вообще все четыре стороны, потому что они могут попытаться уйти через окна. Но людей не хватает. По два человека с каждой стороны.
– Двоих прижать плотным огнем можно без проблем. Одного человека хватит, – дал я консультацию специалиста. – Остальные подойдут вплотную – и уничтожат. И даже торопиться сильно не будут. Желобков, выводи людей на позицию. Что скажешь, Владимир Андреевич?
Кочергин вместе с Алексеем стоял за моей спиной, и я видел, с каким удивлением местные менты смотрели на этих гражданских участников войсковой операции.
– Нужно на дом посмотреть. Можно это сделать?
– Простите, это кто? – спросил у меня майор Адилов.
– Руководитель научной бригады, – коротко и без подробностей сообщил я. – Будем испытывать новое оборудование.
– Дом этим не повредим? – спросил подполковник Зулпукаров и посмотрел в сторону, где стояли мужчина, женщина и два подростка, один лет пятнадцати, другой лет тринадцати, должно быть, хозяева дома с детьми.
– Дом не повредим? – в свою очередь спросил я Кочергина, повторяя вопрос ментовского подполковника, только, конечно, с другой интонацией.
Он улыбнулся.
– Разве что сильно утеплим подвальное помещение. Правда, какое-то время им нельзя будет пользоваться.
– Я спрошу у хозяев, согласны ли они, – забеспокоился с чего-то ментовский подполковник.
Вообще-то в подобных случаях хозяев никогда не спрашивают, даже если дом расстреливают из танковых пушек. Местные власти потом, как говорят, иногда компенсируют ущерб. Но размер компенсации часто зависит от личных и семейных отношений с местной властью.
Я с некоторым удивлением посмотрел на майора Адилова. Тот понял мой взгляд правильно.
– Это родственники товарища подполковника.
Я включил в нагрудном кармане «разгрузки» портативную радиостанцию «подснежник», обеспечивающую связь внутри группы.
– Я – Тридцать Первый. Геннадий Викторович, как дела?
– Заняли позицию. Ждем команды.
– Снимай ментов, отправляй их к месту сбора. Время близится к вечеру, им спать пора. Положение контролируем собственными силами. Действуй!
– Это как так? По какому праву? – спросил вернувшийся подполковник Зулпукаров.
Я понимаю местных ментов. Чаще, чем кого-то другого, бандиты убивают именно их. Говорят, что заслужили, но сколько правды в этом утверждении, не мне судить. Так, по большому счету, если брать всю Россию целиком, то народ, наверное, имеет право уничтожить большинство ментов. Давно заслужили. Но мы же терпим. И местным бандитам лучше потерпеть, а то их самих уничтожат. Но желание подполковника Зулпукарова принять участие в операции – это просто желание обезопасить себя на будущее и первым выстрелить в бандитов. У меня тоже часто возникает желание сказать кое-кому: «Спи спокойно, дорогой товарищ, и пусть тебе снится в аду небо цвета плавкого асфальта!» Но я же себя сдерживаю. Рекомендую и местным ментам вести себя так же, как я, то есть проявлять терпение.
