Тринадцать свадеб - страница 19

– Не откажусь.

Она ведет меня в прохладную и уютную кухню, оформленную в стиле пятидесятых и исключительно в пастельных тонах – голубом, розовом, кремовом. Мария встает из-за стола, на котором стоят два больших стакана белого вина и грудятся большие черные альбомы квадратной формы.

– Привет! – радостно восклицает она. – Я так рада, что ты смогла прийти.

Она заключает меня в дружеские объятия.

– Спасибо, – отвечаю я, и в моей руке оказывается высокий бокал.

– Мария сказала, что ты недавно прилетела из Австралии? – спрашивает Рейчел, и мы тем временем присаживаемся.

– Все так. Около трех недель назад.

– И ты снимала какие-то мероприятия?

– Совсем немного, – смущенно отвечаю я, почувствовав, что должна прояснить ситуацию. – Но ни одной свадьбы, хотя делала кое-какие фотографии для друзей.

– Фотографировала когда-нибудь в документальном стиле? – спрашивает она, став очень серьезной.

– Ну, как сказать, я снимала довольно много для друзей, когда они отмечали свои дни рождения, и был случай, когда пришлось фотографировать церемонию награждения.

Еще в те времена, когда я работала в Marbles, мой босс отправлял меня на скучные вручения наград, происходившие в стенах промышленных предприятий.

– Ты что-нибудь принесла мне показать? – спрашивает она.

– Я не привезла с собой из Австралии портфолио, которое имеется у меня в печатном виде, но на ноутбуке сохранена целая куча фоток.

Мария ободряюще улыбается, в то время как Рейчел прокручивает снимки. С беспокойством наблюдаю за ее реакцией, чувствуя все нарастающую тревогу.

– Как дела на работе? – спрашивает Мария.

– Все хорошо.

– Часто пересекаешься с Алексом?

– Не так уж. Он все время на совещаниях.

В переговорной комнате прозрачные стены, и мой стол стоит как раз напротив, так что мне прекрасно видно Алекса. Он упорно игнорирует меня с тех пор, как вернулся в офис после вчерашней съемки.

Рейчел задерживает взгляд на одной из фотографий и некоторое время изучает ее. Я начинаю еще сильнее нервничать и отхлебываю большой глоток вина. Обожаю фотографировать и очень хочу, чтобы снимки произвели на нее впечатление.

– Все просто прекрасно, – заключает она с довольным видом.

– Правда?

– Идеально. Прямо то, что мне нужно.

Я с облегчением выдыхаю.

– Так что именно я должна делать? – спрашиваю я. – В смысле, у меня есть фотоаппарат. Я приобрела его, когда начала подрабатывать в качестве фрилансера. – Но я сомневаюсь, что двух линз будет достаточно.

– Об этом нечего волноваться. Моя помощница, Салли, одолжит тебе свое оборудование.

– Она точно не будет против?

– Нет, конечно, нет, – цокает языком Рейчел. – Она моя должница. Надо же так вот кинуть меня в последний момент.

– Почему она не выходит на работу?

– Ее парень хочет куда-то ее свозить в выходные.

Рейчел очень расстроена из-за этого. Мария многозначительно смотрит на меня, отвечая на мой невысказанный вопрос.

– Где проходит свадьба? – спрашиваю, глядя на Марию.

– Недалеко от Кембриджа, где-то в часе езды оттуда, в деревушке за несколько километров от того места, где я выросла, – отвечает она. – В субботу утром мы можем выехать все вместе на машине Рейчел.

– Отлично. – Я опускаю взгляд на кучу фотоальбомов, и Рейчел, тоже взглянув на стол, замечает, что привлекло мое внимание.

– Здесь фотографии с некоторых свадеб, которые я снимала. – Она подхватывает самый верхний альбом и вручает мне. На обложке красивая романтичная фотография, на которой жених чуть отклоняет невесту, оставляя на ее губах нежный поцелуй, и кудреватым почерком выведена надпись: «Пиппа и Джон». Рейчел рассказывает все от и до, объясняя, что свадебный комплект хранит в себе историю всего мероприятия с того момента, как идет подготовка, и порой до самого последнего танца. Традиционные альбомы в кожаном переплете, в котором обычно помещается пятьдесят фотографий со свадьбы, выполненных в формальном чопорном стиле, на которых все стоят, как на сцене, невероятно далеко отстоят от ее творения. В альбомах Рейчел мириады естественных снимков: на них изображены живые и счастливые люди, которые получают настоящее удовольствие от самого лучшего дня, который только мог случиться в их жизни.