Несмотря на то что слова Хиза были обидными, Тот почему-то искренне рассмеялся в душе. Он знал Хиза с самого своего рождения, и ему было понятно, что эту тему действительно надо прекращать. Иначе Хиз так и будет продолжать упражняться в остроумии, цеплять его, но ни на шаг не приблизится к тому, чтобы выполнить его желание и вернуть ему Юзиж. Поэтому Тот резко поднялся с кресла, повернулся к нему и сказал:
– Ладно, Хиз. Давай действительно обсудим, что нужно делать дальше. Мне все равно, похоже, не с кем это обсудить, кроме тебя. Все, кого я знал, я так понимаю, умерли. Я пытался войти в контакт с теми, кого знал. Все глухо. Рассчитываю от тебя услышать, какие должны быть мои действия.
Хиз был даже немного расстроен, что Тот вдруг оборвал свое нытье и просьбы вернуть ему Юзиж, т.к. он надеялся еще немного покуражиться и поприкалываться над Хранителем Кристаллов. «Ну да ладно. Довольно с него на сегодня огорчений», – про себя подумал Хиз и решил все-таки перейти к обсуждению дальнейших дел.
– Тот, ну, во-первых, умерли не все, кого ты знал. Братец твой живехонек-здоровехонек. По-прежнему продолжает с успехом заниматься ничегонеделанием в Африке уже не первую тысячу лет. Пирамиды там быстрее развалятся, чем он их достроит… Слушай-ка, Тот, а может, у вас это семейное, ничего не делать, а? Гены – это навсегда. Я много раз это говорил.
Тот, испытав первую радость за сегодня после всего свалившегося на него ужаса, даже не обратил никакого внимания на очередную попытку Хиза его задеть. Он действительно был очень рад узнать, что брат жив, после того как посчитал его мертвым. И его кольнула совесть за то, что за все время беседы с Хизом он ничего не спросил про судьбу брата, так как все его мысли были заняты бывшей любовницей. Будто зацепившись за его мысли, Хиз продолжал:
– А я смотрю, ты так любишь своего брата и так волнуешься за него! Прям завалил меня вопросами о нем и просьбами его оживить! Ах да, прости, я же забыл, что ты у нас исключительно на любви к тварям специализируешься. А Шизл к ним не относится… он просто раздолбай.
– Хиз, да я пытался на него выйти. Но контакта не случилось вообще. Поэтому я и подумал, что он тоже погиб.
– Не погиб он. В пирамиде он, как обычно, пел самозабвенно, проверял ее. Вы же у меня все тут разве что поете хорошо… певцы-недобитки… Ладно, ладно, не смотри на меня так. Пошутил я.
– А Африка что, вообще не пострадала от метеорита?
– Африка не пострадала особо. И все, что дальше, тоже. Я в Атлантиду целился… пока что. Цунами до Африки не дошло с той силой, чтобы что-то там существенное натворить. А вот с противоположной стороны Атлантики побережье материка в Северном полушарии немного пострадало. Его осколками от метеорита побомбило. Но все терпимо.
– Радует, что не весь мир погиб. А я поначалу именно так и подумал, что только я в живых на всей планете и остался.
– Тот, ты головой подумай. А не тем местом, которым ты думаешь в последние сотни лет…
Тот невольно улыбнулся подколу Хиза.
– Это ты сейчас говоришь про мое сердце? Да, ты прав, Хиз. Я сердцем часто думаю. И считаю это не таким уж неправильным.
– Про сердце, про сердце. Которое у тебя почему-то сползло в серединку и ударно забилось между ног. Им ты и стал думать с завидным постоянством и трудно скрываемым удовольствием. Оттого и морозишь чушь за чушью. Если бы весь мир погиб, какой бы смысл был тебе выживать? Для чего бы ты тогда был нужен?
