Ноэль почувствовал, как его сначала обдало жаром, а потом холодом. Рубашка тут же неприятно прилипла к коже. До сей поры ему казалось, все разговоры о том, что кто-то из выпускников оставит у Грохана бессмертную душу, не более чем сказки и способ запугать учеников, но сегодняшней ночью все оборачивалось совсем другой стороной. Грохана за спиной называли Дьяволом, но Ноэль относил эти слова больше ко внешнему виду Учителя, а не к его сущности. В глубине души он абсолютно не боялся громогласного мужчину с всклокоченными черными волосами. Да к тому же герр Грохан учил своих воспитанников не черной магии, а колдовству в целом, объясняя и как врачевать нелечимое, и как убивать одним словом. Однако теперь Ноэлю пришла пора крепко задуматься.
– Почему-то все считают, что я существо с черной душой, полной пороков и всех известных грехов, – продолжил Грохан едко. – Люди накачаны под завязку предрассудками. Но ты же знаешь правду – на эту должность может заступить лишь тот, в чьей душе будет соблюден баланс Тьмы и Света. А мне пока попадаются сплошь грешники с душами черными, как копоть, или идиоты, которые впустили в себя весь свет, что им довелось найти, и усиленно изгоняют тьму, необходимую, чтобы этот свет оттенять. И вот уже которую сотню лет я перерываю землю, чтобы найти того единственного, в ком весы находятся в равновесии. Потому что только при этом условии я смогу наконец отдохнуть.
– Жаль, я не могу видеть их души, – откликнулся Фурлих. – Хотя иногда даже я понимаю, что к чему. Готов поклясться, что у Арчибальда Петеля и Маркуса Лидсея душонки маленькие и черные, как угольки. А вот про кого не могу сказать ничего, так это про Ноэля. Любопытно было бы посмотреть на его душу. Чего в нем больше: Света или Тьмы? Нет, он, безусловно, не ангелочек, – Ноэль услышал кудахтанье Фурлиха и про себя решил завтра же накрутить пушистый хвост зверя, но после следующих слов передумал. – Но в целом он добрый малый. Какая у него душа, Учитель?
Грохан надолго замолчал, и Ноэль весь превратился в слух. Ему ужасно интересно было услышать, как именно выглядит его душа и чего в нем больше: Света или Тьмы.
– Вот в этом-то и вся загвоздка, Фурлих, – сказал Грохан нехотя, – у Ноэля нет души. По крайней мере, я ее не вижу…
Что-то грохнуло в кабинете, и Фурлих зачертыхался, а Грохан надолго замолк, видимо пережидая, пока зверь наведет порядок. Ноэль же стоял, ничего не понимая. Как может быть такое, что у человека нет души? Само собой, душу нельзя потрогать или ущипнуть себя за нее невозможно, но она есть, и ее присутствие неоспоримо. Через несколько минут, очевидно прибравшись, Фурлих задал Грохану тот же вопрос.
– Разве может быть такое, что у кого-то нет души?
– Вот этим вопросом я и мучаюсь с того дня, как Ноэль попал в стены моей школы, миновав печать, которая не пропускает никого вот уже не первое столетие, – ответил Грохан. Кресло под ним заскрипело, и раздался стук сапог. Ноэль отпрянул к стене, решив, что тот направляется в коридор, но шаги учителя уже изменили траекторию. Он просто ходил взад и вперед. Ноэль давно заметил, что именно это помогает Учителю собраться с мыслями. На занятиях он тоже, случалось, ходил туда-сюда, заложив руки за спину, пока объяснял материал или выслушивал сбивчивый ответ одного из учеников. – Почему я не могу разглядеть его душу?
– Ничего не понимаю, – пробурчал себе под нос Фурлих, и Ноэль еле расслышал его. – У любого смертного есть душа. Даже у того, кто владеет колдовством в совершенстве. Свою жизнь можно растянуть, но не обеспечить бессмертием.
