– Карамелька, – шепчет Тимофей сурово. – Это звиздец просто!
– Ну что звиздец? Что? – пересаживаюсь к нему. – Лучше убедиться, что нет серьёзного сотрясения. Знаешь, что может быть после сотрясения? Большие проблемы со здоровьем. Потеря памяти. Даже потеря зрения.
– Она дело говорит, – встревает фельдшер.
– Нельзя мне, – морщится Тим. – Меня тренер... того... Порешает.
– Спортсмен, что ли? – спрашивают у меня медики.
Киваю.
– Молодец, парень. Девочку свою защитил, – вклинивается водитель. – В этом районе полно отморозков. Описать их сможете?
Вновь киваю.
Рассматриваю свои содранные от падения ладони.
– Давай тебя тоже обработаем, – тянется к чемоданчику фельдшер.
Морщась, задираю под грудь свитшот. Слева на рёбрах кровь вперемешку с грязью. Выглядит не очень.
Медик присвистывает. Тим поднимается на локтях и ошеломлённо смотрит на мой бок. Сталкиваемся взглядами. В его глазах я вижу такое сожаление, такую боль за меня, что слова слетаю с моих губ бесконтрольно.
– Эрика, – шепчу я.
Тим застывает. Потом кивает и повторяет беззвучно:
– Эрика... Тебе идёт.
***
В больнице Тима сначала осматривает травматолог, потом хирург. Его определяют в палату. Я остаюсь в приёмном покое.
Должны были заняться моим боком, но, кажется, все уже забыли об этом. Я могу уйти отсюда. Мне надо уйти. Теперь Тим узнает, кто я такая. Моё имя слишком редкое и быстро приведёт Тимофея к информации о моём родстве с Деном. Если например загуглить “Эрика и ФКИГ”.
Но я не могу уйти, не попрощавшись.
Проскальзываю из приёмного покоя в отделение хирургии. Заглядываю в палаты в поисках Тима.
Если меня спросят, что я здесь делаю, скажу, что меня так и не осмотрели. Однако никто не попадается мне на пути. Ночью здесь довольно тихо.
В конце коридора дверь палаты приоткрыта. Я слышу голос Тимофея.
– Геннадий Степанович, ну зачем так сразу?.. Да, я косяк... Но... Я... Накажите после матча! Дайте сыграть... Я в порядке... И МРТ это подтвердит. Да царапина просто!
Прислонившись к стене, слушаю, как Тим оправдывается перед тренером. Похоже, он может выбыть из финальной игры.
Не этого ли ты хотела, Эрика?
Этого.
Тогда почему не радуешься?
– Всё, я понял... Ладно... Да твою ж мать! – с отчаянием рычит Тим, уже явно скинув вызов.
Заглядываю в палату. Он сидит на подоконнике с перевязанной головой. Поднимает на меня уставший взгляд. Глаза тут же оживляются.
– Эрика! – спрыгивает, идёт ко мне. – Я думал, ты уехала, – втягивает за руки в палату, закрывает дверь и прижимается к ней спиной. Обхватывает ладонями лицо. – Красивое имя для красивой девочки.
Растерянно хлопаю глазами. Разве он не должен думать сейчас о том, что его выгонят из команды?
Тим отпускает моё лицо, делает полшага назад и задирает мою кофту. С болезненной гримасой смотрит на ссадины.
В скорой меня немного обработали, смыли грязь, и всё выглядит не так уж ужасно. Правда, возможно, потребуются антибиотики. Ладно хоть, зашивать ничего не пришлось.
– Рентген пусть сделают, – хмуро говорит Тим. – Вдруг рёбра повреждены. Ты звонила родителям?
Качаю головой. Слов просто нет. Тим должен думать сейчас не обо мне, а о себе.
– Почему не позвонила? – строго смотрит мне в глаза.
– Я позвоню, – громко сглатываю. – У нас свой семейный врач, так что я тут не останусь. Я зашла попрощаться.
Тим напрягается. Хмурый взгляд застывает на моих глазах.
– Прощаться – это как? Не совсем же, да?
