Не отвечаю. Вряд ли мы попрощаемся насовсем. Просто я никогда больше не буду его Карамелькой. Он узнает, кто я такая, и сам изменит своё отношение ко мне.
– Сейчас приедут полицейские, – перевожу тему. – Твой тренер тоже приедет?
– Да, он в пути.
– Ясно. Хочешь, я принесу тебе воды?
– Нет.
– А у меня вот в горле пересохло, – вымученно улыбаюсь Тиму.
Открываю дверь и под тяжёлым взглядом Тимофея выхожу в коридор. И тут же неожиданно для себя залетаю обратно в палату и, встав на носочки, прижимаюсь к его губам.
Он не целует в ответ. Отстраняюсь.
– Прощаешься? – ноздри агрессивно раздуваются.
– Нет, я просто... за водой.
Сбегаю. Не могу смотреть ему в глаза.
Когда оказываюсь в приёмном покое, мимо меня проносится Столяров. Я хорошо знаю, как он выглядит.
Вот теперь мне точно пора уходить.
9. Глава 9
Тим
Провожаю её взглядом, точно зная, что сегодня больше не увижу.
«Но я найду тебя потом! Никуда ты от меня уже не денешься», – обещаю мысленно.
Эрика... Какое красивое имя. Под стать этой красивой девочке.
Подаюсь к окну. Отсюда хорошо видно вход в приёмный покой. Через пару минут показывается моя Карамелька. Бодро спускается по лестнице, попадает под свет фонаря, разворачивается, бросает взгляд на окна... Мне кажется, она смотрит прямо на меня. Достаёт телефон, прижимает его к уху, сворачивает за угол и пропадает во тьме ночи.
И плевать ей на то, что скоро здесь будут полицейские, и мы вроде как оба должны дать показания.
Ладно...
Я сам всё сделаю. Возможно, ей нельзя светиться перед родителями и попадать в неприятности.
Неприятности – это моё второе имя с недавнего времени.
Грёбаный номер тринадцать!
Морщусь от тупой боли в затылке. Сажусь на кровать, разглядываю убитые в драке костяшки.
Гопники долбаные...
Над головой кто-то прокашливается. Вскидываю взгляд. Тренер. Вздыхаю. Ну сейчас начнётся...
Столяров неодобрительно цокает. Морщится. Вновь цокает. Сжимает пальцы в кулак. Разжимает.
– Геннадий Степанович, можете начинать казнить. Я готов.
Развожу руки в стороны. Пытаюсь ухмыльнуться, но рана на губе тут же лопается, и я тихо шиплю от боли.
– У меня просто слов нет... – хрипит Столяров.
Отходит, потирая грудь.
– Я виноват в том, что покинул базу. Знаю – мудак! И очень-очень сожалею, – тараторю я. – Но за драку извиняться не буду.
Столяров награждает меня убийственным взглядом, но продолжает молчать.
– Да я просто с девушкой гулял! А тут эти отморы подъехали. Я защищал своё!
– Своё? Ты серьёзно? – пренебрежительно кривятся его губы. – А команда, значит, не твоё? Спортивная карьера – тоже не твоё?
– Не надо это сравнивать! У меня всё было под контролем. И если бы не бита...
– Твою ж мать! – поднимает усталый взгляд в потолок. – Детский сад, вторая смена... Капитан команды решил гульнуть перед финальной игрой. И плевать ему на то, что его ребята возлагают огромные надежды на этот матч. Господи, за что? – обращается Столяров к потолку.
– Да выиграем мы матч! Всё нормально будет! – начинаю психовать.
Стыдно мне... И перед пацанами, и перед ним.
Заходит дежурный врач. Тренер выводит его в коридор, чтобы пообщаться наедине.
Медсестра отводит меня на МРТ. О результатах обследования мне никто не сообщает, только тренеру.
Вновь вернувшись в палату, берусь за телефон, пока никого рядом нет. Батарейка скоро сдохнет, осталось всего девять процентов. Ещё слишком рано для звонков друзьям. И от Дамира ничего нет...
