Тринит. Сказка о первом снеге - страница 15

У входа болтались светлячки. Они создавали в доме мягкое уютное освещение и заменяли настольные лампы.

На стене деревянные часы отмеряли секунды. Кукушка в них уже была так стара, что каждый раз в попытке пропеть мелодичное «ку-ку», оповещая о новом часе, вместо этого вдруг заходилась заливистым кашлем, кряхтела, плевалась и бесславно удалялась обратно в дом.

Страницы учебника отбрасывали мягкие танцующие тени. За окном уже появлялись первые звезды, и буквы перед глазами Эмори начали расплываться.

Она зевнула.

– Насколько я помню, у людей есть отличная поговорка как раз на такой случай.

Эмори вздрогнула и подняла уставший взгляд на появившегося в дверях Гертангеля. Кажется, она чуть не заснула…

– Вы говорите: «Перед смертью не надышишься», – усмехнулся Гертангель.

Он подошел к Эмори и протянул ей большую зеленую кружку. Нос сразу уловил знакомый запах любимого мятного шоколада. За последний год, необычный напиток начал казаться настолько привычным, что Эмори даже засомневалась однажды, точно ли не пробовала такого раньше. Но Гертангель еще в их первый (и самый неловкий в мире) день совместного проживания похвастался, что это его личная выдумка. Эмори назвала тогда Гертангеля гением шоколадоварения, и, почему-то, повеселила этим эльфа.

У нее вообще часто получалось его веселить.

– Ага, – Эмори отпила из кружки и почувствовала, как по телу разливается тепло. – А что говорят в таких случаях эльфы?

Гертангель присел в соседнее кресло и поставил на столик железную кружку, в которой, судя по запаху, был какой-то новый травяной чай; он пил их чаще, чем простую воду, и каждый раз это был новый рецепт.

– Не припомню ни одной подходящей фразы, – пожал плечами эльф и усмехнулся: – Кажется, нам на всё всегда хватает времени.

– Вот именно, – Одарив его недовольным взглядом, Эмори опустила глаза к книге. Она ощутимо взбодрилась. – Легко говорить, когда ты бессмертный. А у меня, возможно, вся жизнь будет зависеть от того, вспомню ли я завтра «действия и противодействия руны Тейваз», – процитировала она, тыкнув в книгу пальцем.

Гертангель вздохнул.

– Я уверен, ты процитируешь мне наизусть весь абзац, даже если разбудить тебя посреди ночи. И мы не бессмертные… – Он скептично фыркнул.

– Ну да, да, – отмахнулась Эмори, не поднимая взгляда от книги, – Всего лишь живете по несколько веков и не боитесь смерти, потому что после вас ждет мир вечного сияния. Я помню.

Все, кто каким-либо образом был связан с магией, всегда считались долгожителями. Магия поддерживала жизненную энергию, помогала лечить и предотвращать большинство болезней. Но у эльфов продолжительность жизни исчислялась веками.

Гертангелю было сто сорок девять лет. Хотя выглядел он не старше тридцати пяти. А если бы не щетина, которую он, похоже, намеренно оставлял, чтобы казаться старше, то и того меньше. Среди эльфов Гертангель считался совсем молодым, но это не мешало ему стать профессором в главной Академии заклинателей Раввии и членом Совета правления королевства.

Эмори уже знала, что в Раввии жили всего двое эльфов: одним из них был Гертангель, а о втором он ей никогда не рассказывал.

– Как дела с элементалями? – неожиданно спросил Гертангель, и Эмори заметно напрягалась.

Она потратила сегодня часов восемь, тренируя контроль над рунами стихий, и даже добилась кое-какого прогресса, но…

– Всё… – Эмори замялась, сжав корешок книги. Ей так хотелось ответить «нормально», но они с Гертангелем уже давно уяснили, что любая ложь между ними только все портит и мешает обучению, так что… – Нестабильно.