Кам ответил:
— Спасибо, что рассказала мне. Для меня это важно. Я хочу, чтобы ты знала, что мы можем договориться обо всём, что будет между нами. Если мы научимся быть откровенными друг с другом, оба получим всё, что захотим.
— Я не уверена, — пробормотала я, — что хочу…
— Меня? — уточнил Камиль.
— Нет, я… тебя я хочу. Но не уверена, что сейчас.
— Хорошо. Значит, начнём постепенно.
— Как? Я… очень боюсь раздеваться.
Он с пониманием кивнул:
— Я сам тебя раздену.
— Всё равно меня это пугает.
— Почему?
— Почему… — это был очень тяжёлый вопрос, ответ на который я знала, но не хотела произносить вслух. И всё же я ответила, как просил Камиль, честно: — Потому что боюсь, что тебе не понравится…
— Понравится, — спокойно и уверенно заявил Камиль. — Поехали ко мне. Я обещаю, что буду предельно деликатен.
— А будет больно?
— Нет. Больно не будет.
И я согласилась.
Не знаю, как он повёл бы себя, откажи я ему. Однако тогда я ни на секунду не сомневалась, что соглашусь на всё, что бы он ни предложил мне. Моё решение было принято ещё до того самого разговора, даже до того, как мы зашли в кафе.
Кам завязал мне глаза и включил музыку. Я сидела на постели и чувствовала его руки на своём лице, шее, плечах, спине, бёдрах, ногах. Следом за руками появлялись его губы. Он раздевал меня, гладил, ласкал, целовал, шептал, какая я красивая. А я сидела, замерев, и боялась пошевелиться. Внутренне я вся сжалась, приготовившись к моменту, когда Камиль снимет с меня последний предмет одежды и я предстану перед ним голая.
Он увидит мои крупные ореолы сосков, которые всегда мне казались уродскими, да и сами соски — чудовищно большие. Но самое ужасное — половые губы. Их я просто ненавидела. Я как-то услышала слово «вареник» и решила, что это точно про меня. Девочки на эротических фотографиях всегда такие аккуратненькие, у них не соски, а горошинки, и уж точно у них не «вареники», а миленькие складочки. В купальнике я себе ещё более-менее нравилась, по крайней мере, мне не хотелось сразу же отвернуться от зеркала, но совсем без ничего…
— Алиса, ты прекрасна, — услышала я шёпот в волосах возле шеи.
И едва не бросилась на утёк. Сейчас Кам стянет бюстгальтер, а там…
— Ты просто потрясающая.
— Не надо, — вырвалось у меня, — не ври…
И тут я почувствовала влажное скольжение по груди. Камиль обволок губами один сосок, а второй поглаживал пальцем.
Я вскрикнула и задохнулась от собственного крика.
Мне показалось, меня пилят на части. Мне больно. А потом вдруг — нет, не больно. А потом — жарко. И в тоже время холодно. Меня затрясло. И голова закружилась.
Я хотела его остановить.
«Ну, всё, хватит! Это невыносимо!»
Но Камиль вновь целовал мою кожу, везде, всюду, шептал: «Алиса… Алиса, ты сводишь меня с ума…». А затем его горячее дыхание оказалось у меня между ног.
Господи, как стыдно-то!
Я накрыла лицо руками, даже забыв, что я и так в повязке, да ещё зажмурилась. Казалось, лучше прямо сейчас провалиться сквозь землю и никогда больше не видеть ни себя, ни его.
— Расслабься, — попросил Камиль.
— Только не надо, пожалуйста, не надо…
— Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо.
Его лицо очутилось возле моего лица. Теперь от него пахло совсем иначе. От него пахло… мной! Эта мысль была почти осуждающей, но Камиль не позволил мне дальше терзаться, а просто поцеловал.
И пока мы целовались, он распалял меня всё сильнее руками. Я не знаю, что он делал, я не видела. Но все ощущения путались, путались, путались. Из одной крайности в другую. Камиль каким-то образом изменял меня, я становилась не собой, потому что иногда забывала стесняться, иногда вдруг осознавала, что мне нравится, я хочу ещё. А потом вспоминала, что мне должно быть страшно. Но страшно уже не было.
