Однажды поутру Ланка чуть не наступила на один из них и спросонья приняла его за змею. После чего подняла такой визг, что Ник с перепугу выскочил из душа и примчался к нам в одном полотенце, решив, что тут конец света сейчас наступит.
Он и наступил. Сразу после того, как Ланка опознала подмену, а наш недальновидный маг к тому же имел неосторожность расхохотаться. За это он был жестоко отруган, пристыжен, а потом и нещадно бит. Потому что рассвирепевшая Ланка больше получаса гоняла откровенно струхнувшего парня вокруг палаток. До тех пор, пока его в голос не оборжали все соседи, а ей не надоело хлестать его по заду его же собственным носком.
Наконец последним его грехом было то, что Ник оказался из числа тех неудобных людей, которые очень рано встают, весь день бегают туда-сюда, успевают везде сунуть свой длинный нос и достать окружающих до самых печенок. Но при этом не ложатся спать раньше остальных, а чуть ли не до полуночи чем-то занимаются, громко топают, бухтят, бесконечно бродят на улицу и обратно, шумят, сопят, хрустят, мешают нормальным людям заснуть…
И ведь высыпался же, гад!
Сколько мы ни пытались его подловить, но вставал он всегда до побудки. И неизменно выглядел свежим, отдохнувшим, отвратительно бодрым. Тогда как мы с Ланкой по утрам больше походили на дряхлых, всклокоченных и очень злых бабок, которые вплоть до самого обеда думали лишь о том, как бы кого-нибудь убить.
Поняв, что ранняя побудка — наше слабое место, несносный маг вскоре начал будить нас в своей манере. То прокрадется и из кувшина в лицо плеснет. То над самым ухом в невесть откуда взявшийся бубен ударит. Или песню во все горло заорет… в такие моменты мне очень хотелось его удавить или распять прямо над входом в палатку. Однако мерзавец всякий раз успевал сбежать. И лишь на тренировках нам удавалось худо-бедно с ним поквитаться.
Наверное, именно шанс его отмутузить в конце концов и примирил меня с необходимостью посещать изуверские занятия эрта Ларуна. Более того, к концу первого месяца я все-таки втянулась. Натруженные мышцы больше не ныли так сильно. Тело окрепло. Утренняя разминка перестала приносить одни лишь боль и страдания. И пусть это была не лично моя заслуга, а во многом — вынужденная практика по целительству, которую я активно осваивала с помощью прихваченных из академии учебников, но все же заниматься стало полегче.
Еще через пару недель Ларун начал учить молодежь боевому построению, а нашей тройке велел отойти в сторонку и притираться самостоятельно, благо основы нам были уже известны.
И вот тогда-то начались первые серьезные проблемы.
Во-первых, Ланка. На первом же занятии она, вопреки тому, что писалось в учебниках, встала в боевую стойку не справа, а слева от меня и немного впереди.
Нику это не понравилось. Он сделал ей одно замечание. Потом второе. А обнаружив, что ведьмачка даже безотказного ранее «барашка» проигнорировала, в сердцах обозвал ее упрямой овцой и поинтересовался, каким еще эпитетом ее надо наградить, чтобы она его услышала.
Ланка в ответ раздраженно сверкнула глазищами, но в кои-то веки сдержалась. Вместо того чтобы огрызнуться, она с достоинством выпрямилась, вскинула острый подбородок и пренебрежительно фыркнула, предлагая нашему лидеру самому сообразить, в чем именно он неправ.
— Что встала?! — раздраженно прикрикнул маг, заметив, что она не собирается менять положение. — Вправо перестройся! Кто, Саан вас сожри, учил вас такому построению?!
