– Как-нибудь, – пообещал он легкомысленно. – Только матери своей не говори, иначе нас всё-таки поженят.
Кэндл фыркнула и больно ткнула его кулаком под рёбра.
– Вот мерзавец.
Вниз она ушла первой. Морган сперва перерыл аптечку сверху донизу в поисках нужных лекарств, затем долго замазывал ранку на губе «жидким клеем». Выглядел результат не слишком приятно, но приемлемо.
А вот помада оттираться с воротника отказалась напрочь.
Ривс с Оаклендом, конечно, это заметили, но никто не сказал ни слова.
После работы Морган поехал сразу домой. С отцом ужинать не хотелось, но позвонила мать и сказала, что в гости заглянет Дилан, а значит, вечер в баре с Кэндл и компанией отменялся. По дороге он заскочил в супермаркет и набрал фруктовых цукатов – Донна редко закупала такие вещи, а брат их обожал. Мрачно прокручивая в голове два разговора, с Джином и с Кэндл, Морган думал, что помощь хорошо знакомого врача ему наверняка понадобится в ближайшее время.
Когда «почти миллионер» переводит благотворительной организации всё своё состояние, а у простых горожан пропадают куски земли, пострадать может даже совершенно случайный человек.
«А я, к сожалению, не случайный».
Ещё подходя к дому, он услышал музыку – нежный аккомпанемент фортепиано и мужской голос, выводящий старинную балладу о поэте, которого феи едва не заманили в своё царство. Звук искажался, проходя через приоткрытое окно, но не узнать дуэт было невозможно.
Морган разулся, пристроил пальто на вешалке и поднялся на второй этаж, стараясь не шуметь. Помедлил перед дверью, но затем толкнул её и вошёл.
Дилан допел куплет до конца и только потом сделал матери знак остановиться.
– Привет, Морган, – стиснул он брата в объятиях, ухмыляясь. – Давно вернулся?
Он был в великоватом перуанском свитере совершенно дикой расцветки – жёлтое с зелёным, оранжевое с малиновым, где-то посередине между этническим наивом и полной безвкусицей. Обычные линялые джинсы из-за этого смотрелись едва ли не элементом форменной одежды. От свитера пахло лавандой – похоже, его только что вытащили из шкафа, а рабочий халат и рубашка висели на спинке антикварного стула Этель.
– Только что с работы, – улыбнулся Морган. – Привет, мам. Развлекаетесь?
– Коротаем время до ужина, – пожала плечами Этель. Сегодня на ней было жемчужно-розовое платье из плотного атласа, больше подходящее для оперы или театральной премьеры – о да, она и не собиралась скрывать, что воспринимает визит старшего сына как праздник. – Всё-таки тебе следовало окончить музыкальный колледж, – обернулась Этель к Дилану.
– Конечно, – хмыкнул он. – Как и всем нам. Кроме бедняжки Моргана, которому медведь на ухо наступил… Но я слишком люблю медицину.
– Поэтому я и не настаивала, дорогой, – повела она рукой. – И, к слову, Морган тоже талантлив, просто музыка – не для него. Впрочем, если все в сборе, то пора спускаться. Годфри наверняка так одиноко внизу.
Дилан, судя по выражению лица, порядком сомневался в этом, однако спорить не стал и последовал за матерью. Морган потянул за край перуанского свитера и, когда брат обернулся, пихнул тому в руки увесистый кулёк.
– И что тут? – скептически поинтересовался Дилан.
– Цукаты, – буркнул Морган и отвернулся, но всё же успел заметить, как брат расплывается в улыбке.
– Тебе надо было родиться старшим, – мечтательно заметил Дилан, шурша кульком.
– Почему это?
– Ты слишком любишь нас всех баловать, – вздохнул он. – Честное слово, мне даже стыдно.
