– Уход аиста – к пожару. Или молния ударит. Он и птенцов унес?
– До единого!
– К пожару, – определил Олег. – Лучше тебе, пока тепло, ночевать в сарае. Безопаснее. А гости будут, пусть спят в хате. Гости теперь пошли беспокойные, первыми выскочат. А нет, не жалко.
Мрак замедлил шаг, посматривал на крышу третьей хаты. Там на самом верху сидел мальчишка в длинной рубашонке, одной рукой держался за трубу – настоящую, из больших камней, скрепленных глиной, а другой, сцепив зубы, старательно выламывал эти булыжники и, злобно перекосив и без того жуткую харю, с наслаждением бросал вниз.
Олег сказал напряженно:
– Мне в самом деле чудится или…
– Не чудится, – бросил Мрак.
– Ты тоже заметил его рожу?
– Если уж ты да заметил!
Не останавливаясь, уже не глядя на другие хатки, пошли напрямик, даже не по дороге, а прямо через перелазы, заборы и заборчики. Эта хатка выглядела странновато: стены из новеньких бревен, одно к одному, на крыше труба, хотя остальные хаты, кроме войтовой, вон она, вовсе без труб, везде топят по-черному, сарай стоит с распахнутыми воротами, а во дворе бурьян да пасется рогатая коза с хитрыми глазами.
– Попросимся заночевать, – решил Мрак.
– Чую недоброе, – проговорил Олег.
– Да не трясись, – отмахнулся Мрак. – Мы, что ль, добрые?
За их спинами Таргитай вскрикнул возмущенно:
– Добрые!.. Даже ты… где-то очень глубоко… в чем-то да добрый… может быть… хоть на маковое зерно!..
Его не слушали, Мрак толкнул калитку. Дорожка, на которую чертополох лез с обеих сторон, привела к крыльцу. Перила слегка обгорели, будто их лизал огонь, но вовремя остановился. Дверь выглядела новенькой, с настоящей бронзовой ручкой, совсем уж дивное диво в лесной деревушке.
Сверху по соломе зашуршало. Рука Мрака ухватила Таргитая и заволокла на крыльцо, а в ступеньку бухнул увесистый булыжник размером с кулак Мрака. Мрак постучал, затем пнул, дверь распахнулась, а вторая, что вела в комнату, была открыта настежь.
В просторной комнате огрядная баба, стоя к ним задом, возилась у печи. В руках у нее явно был ухват, а когда развернулась, черные рога ухвата цепко зажали чугунок. Под крышкой булькало, выбивались запахи пшенной каши с салом.
– Доброго здоровья, – поприветствовался Мрак. Подумал и добавил с сомнением: – Добрым людям.
Баба, не отрывая от гостей взгляда, осторожно переставила горшок на середину стола, лишь тогда улыбнулась:
– И вам того же, странники.
Лицо у нее было доброе, некрасивое, но с теми черточками, что сразу распознаешь человека бесхитростного, простого, готового свое отдать, но никогда не брать чужого. Даже как стояла, рассматривала гостей, было видно простую натуру, не привыкшую хитрить, грести к себе.
– Доброго здоровья, – повторил Мрак. – А где ж хозяин?
Судя по виду избушки, здесь давно обходились без хозяина, но баба, к их удивлению, ответила без смущения:
– Хозяин отлучился. Недалеко здесь…
В ее голосе прозвучала заминка, Мрак сразу спросил понимающе:
– В корчму?
– Да, – вздохнула она. – Он у нас тихий, безответный… Да вы садитесь за стол! Как раз кашка поспела.
Олег покосился на Таргитая, тот вроде бы еще в корчму не просится, хотя, может быть, просто не пришло в голову, что там место всем тихим и безответным, а Мрак уже по-хозяйски перешагнул лавку, сел, положив локти на стол, спросил понимающе:
– Обижают?
– Еще как, – вздохнула она. Быстро сняла с мисника три тарелки, поглядела на гостей оценивающе, без сожаления поставила их обратно и вытащила большие миски. Да и то в ее глазах мелькнуло сожаление, что в доме не найдется трех тазиков. – Уж он и огород помогал соседям вскопать… и забор им чинил, денег дал на свадьбу ихней дочери… надо сказать, такую уродину никто бы не взял, если бы не доброе приданое… Так нет же, все им не так!
