Предложение мне понравилось – это было похоже на своеобразный вид спорта. Я даже выразил желание сопутствовать и ждать Джорджа у дверей каждого магазина. Я прибавил, что и Гаррис, вероятно, присоединится, хотя не к Джорджу, а ко мне.
Но план Джорджа был несколько иной: Гаррис непременно должен сопровождать его при покупках, на всякий случай – у Гарриса внушительный вид, а я обязуюсь стоять в дверях и звать, в случае чего, полисмена.
Мы взяли шляпы, пошли к Гаррису и объяснили ему суть нашей затеи. Он внимательно просмотрел разговорник и заметил:
– Если ты начнешь разговаривать с сапожниками по этой книжке, то от меня проку не будет – все равно ты угодишь прямиком в больницу.
Джордж рассердился.
– Ты говоришь так, словно я глупый мальчишка-забияка! Не стану же я выбирать нелепые фразы; напротив, я хочу провести серьезный опыт и буду говорить только самые вежливые вещи.
При таком условии Гаррис согласился нам сопутствовать, и отъезд был окончательно назначен на среду.
Объяснение, почему в доме Гарриса не нужны будильники. – Общительность юного поколения. – Бдительный страж. – Его таинственность. – Его суетливость. – Занятия до завтрака. – Добрая овца и паршивая овца. – Печальная судьба добродетели. – Новая печь Гарриса. – Как дядя Поджер выходил из дома. – Почтенные деловые люди в роли скороходов. – Мы приезжаем в Лондон. – Мы разговариваем на языке путешественников.
Во вторник вечером приехал Джордж и остался у Гарриса ночевать. Мы предпочли такое решение его собственному плану: он предлагал, чтобы в среду утром мы с Гаррисом заехали за ним по дороге в Лондон; но «заехать» за Джорджем поутру – это значит будить его, трясти, вытаскивать из постели, помогать ему отыскивать различные предметы туалета, участвовать в укладке вещей и после всей этой утомительной траты сил еще сидеть и смотреть, как он завтракает, – пренеприятнейшее занятие для постороннего наблюдателя.
Вот если бы Джордж жил у Гарриса – мне приходится иногда ночевать у него, – тогда другое дело: он был бы готов вовремя. В этом доме вы обыкновенно просыпаетесь среди ночи – может быть, и позже, но вам так кажется – от топота кавалерийского полка, промчавшегося мимо дверей. Ваш ум, потревоженный среди первого сна, рисует одну за другой ужасные картины: нападение разбойников, конец света, взрыв газа. Вы инстинктивно спускаете ноги с кровати и напряженно прислушиваетесь. Ждать приходится недолго: где-то наверху хлопает дверь, и кто-то с быстротой молнии съезжает вниз по лестнице на поднос с посудой. Раздается гулкий удар чего-то круглого о вашу дверь и одновременно с этим солидное замечание: «Вот видишь!»
Вы бросаетесь искать по всей комнате платье, но еще очень темно, ничего не видно, а платье бесследно исчезло с того места, куда было положено с вечера. В ту минуту, когда вы стараетесь засунуть голову под шкаф – в поисках туфель, – кавалерия опять проносится по направлению к верхнему этажу, слышится частый упорный стук в дальнюю дверь, затем настает тишина и чей-то тоненький голос нежно спрашивает.
– Папа, мне можно вставать? Разрешения не слышно, но зато отчетливо доносится другой, более солидный голосок:
– Нет, это только ванночка скатилась. Нет, она не ушиблась ни капельки! Только промокла, да!..
– Хорошо, Мамочка, я им скажу.
– Нет, нет, они не шалили, это случайно!
– Хорошо, спокойной ночи, папа.
