Хорошо натоптанная тропинка вскоре вывела нашу колонну к реке, подёрнутой лёгким туманом. Проехав ещё около километра вверх по течению, мы увидели небольшой остров, отделённый от нашего берега не широкой, но достаточно глубокой протокой. На островке, застряв в густых ивовых кустах, валялись очищенные от веток брёвна, какие-то доски и прочий мусор, по-видимому, занесённый сюда весенним половодьем. Высокий берег, густые заросли ивы, делали нас почти незаметными со стороны посёлка. Распаковав инструмент, спрятав в тень велосипеды, мы сняли свои лёгкие брюки-трико, обувь и перебрели на остров выбирать строительный материал. Работа шла быстро и уже через час, в протоке плавали достаточно толстые, ровные брёвна, которым предстояло стать плотом. Пока мои друзья пилили заготовки, делая их одинаковой длины, я топором заготовил в загущённом мелком осиннике жерди для устройства палатки, перил, шестов и руля. Когда дело дошло до сколачивания плота, выяснилось что, какую-то часть скоб Юрка насобирал где-то на пожарище, и они так перекалились в огне, что теперь, несмотря на кажущуюся прочность, сравнительно легко гнулись в руках. Тем не менее, с помощью проволоки, поперечных брусков, палуба плота была собрана. И тут мы столкнулись с первой проблемой – плот не имел нужной плавучести, при восхождении на него всех троих, он предательски погружался в воду. Необходима была ещё парочка хороших, достаточно толстых брёвен, но все поиски подходящих экземпляров, положительных результатов не дали. Было решено закончить устройство остальных элементов здесь – на месте. А затем, осторожно сплавляясь вниз, найти подходящие бревна и закончить строительство плота. Решив так, мы приступили к оборудованию палатки, ограждения и руля.
Солнце уже стояло довольно высоко, и нам надо было поторопиться. Посередине плота, ближе к носовой части, из выбранных более-менее ровных досок от старого забора, был сооружён настил. На шести одинаковых чурбачках он поднимался над плотом на тридцать-сорок сантиметров, и размерами позволял вольготно уместиться на нём трём спящим. Закончив стучать топорами, мы улеглись на настил.
– Хороша лежанка! – слегка повозившись, промолвил Фома.
– Ох, и поспим! – в тон ему, мечтательно продолжил Жаров.
– Не постель, а лежбище морских котиков, – сказал я и осёкся…
На обрыве, прямо над нами стояла группа подростков. Ребят было шестеро, впереди ближе всех к краю, стоял, картинно отставив ногу, по-видимому старший. На вид ему было лет пятнадцать, некогда синие трико, мокрые резиновые тапочки на босу ногу составляли весь его гардероб. Широк в плечах, хорошо сложен и уже до черна загоревший, сзади ещё три пацана, наверное, братья-погодки в таких же застиранных штанах, в разнокалиберных с чужого плеча пиджаках и куртках на голое тело, босиком. На плечах двоих, на палках покоился чиненный-перечиненный бредень с гирькой вместо груза в мотне. Судя по тому, что бредешок был ещё сухой и топорщился бурой речной травой застрявшей с прошлого раза, войско только шло на рыбалку, и случайная встреча не входила в их планы. Сзади, выглядывая из-за спин старших, постоянно шмыгая носом и переступая по песку покрасневшими в «цыпках» ногами, суетливо оглядывались ещё два мальчугана. Одинаково коротко стриженных, в мокрых трусиках и одинаковых клетчатых рубашках, застёгнутых на все доверху пуговицы.
