Двое наиболее хилых на вид молодых сотрудников отделились от компании и ушли дальше, к трупу. Один из оставшихся, тот самый блондин, обратился к Снегирёву.
– В участок посыпались звонки, в том числе от знакомых и родственников пострадавшей. Нам известны примерные координаты места, погибшая была родом из безымянной маленькой деревеньки, звонили ее пожилые родители.
– Представляю, какой это удар для них… – посочувствовала Светлана, но молодой парень лишь усмехнулся.
– Сомневаюсь, что вы в состоянии это почувствовать.
Лисичкина холодно промолчала и окинула его уничтожающим взглядом. Что этот самодовольный юнец может знать о жизни? И кто вообще берет таких на работу в полицию…
– Мы примерно знаем, как туда доехать, – продолжил полицейский, – но придется постараться, чтобы это сделать.
– Разберемся. Возьмите одну машину и отвезите нас, пожалуйста, к гостинице «Красноярск». Мы заберем свой автомобиль, и оттуда уже поедем все вместе.
Блондин кивнул и подтолкнул молодого кавказца, безмолвно стоявшего чуть позади, вытянувшись по струнке.
– Наша «Лада» где только не побывала, – сказал Уткин, неуклюже завалившись на заднее сиденье полицейской «девятки».
– И где только не предстоит ей еще побывать… – усаживаясь рядом, откликнулась Лисичкина.
ГЛАВА 5. «ЧЕМ БОГ ПОСЛАЛ»
Полицейская «девятка» и серебристая «Лада» ехали по извилистой тропе, сплошь и рядом усеянной кочками и ямами. Уткин, подпрыгивая в машине, бился головой о крышу.
– Я рад, что ее все-таки никто не купил, – сказал Виктор, поворачивая руль. – Впятером мы бы не влезли в один автомобиль.
– Куда уж с твоими мышцами, – фыркнул Павел.
Безымянная деревня начиналась с маленького сарая, дверь которого была открыта настежь. За сараем, видимо, находился огород, засыпанный белым снегом. Дальше стояли несколько разрушенных домов и парочка хороших. Самое страшное, что люди жили и в тех, и в других.
Виктор проследил, куда поехали полицейские, и повернул следом. Они остановились около маленького дома с синей крышей. Белые стены покрывали трещины различной величины, одно окно было разбито – видимо, какой-то пацаненок кинул камень, чтобы посмеяться.
Светлана, выходя из машины, смеяться совсем не хотела. В этом доме живет мать, которая будет хоронить свою дочь. Что может быть ужаснее? Лисичкина с комом в горле направилась за Виктором и Павлом к крыльцу по мокрой от снега земле.
– Как ваши имена? – спросил Снегирев у полицейских.
– Меня зовут Сергей Елисеев, – ответил блондин с яркими голубыми глазами. – А это, – он указал на своего напарника с кавказской внешностью, – Мажит Саибов.
– Сергей, как зовут эту женщину, живущую здесь?
Парень задумался, затем ответил:
– Любовь… Любовь Рашитовна.
– Что ж. Перед тем, как задавать ей вопросы, выкажите ей уважение и скорбь. Ей сейчас очень плохо.
Виктор кивнул Светлане.
Лисичкина пропустила мужчин вперед, а сама уныло поплелась за ними к лестнице на крыльцо, пиная обжигающе-холодный рассыпчатый снег. Эта бедная Любовь Рашитовна хотя бы сможет похоронить свою дочь, а впоследствии посещать ее могилу на кладбище, рыдая и убиваясь перед безмолвным серым могильным камнем с выгравированным на ним портретом несчастной умершей. Светлана же была лишена даже этого.
Елисеев осторожно постучал в дверь, и за ней долго сохранялась тревожная тишина.
– Неужели она и сама… того… – пробормотал Уткин и беззащитно оглянулся на Виктора, на чьем лице невозможно было распознать ни тени каких-либо мыслей и чувств. Его карие глаза в лучах уже заходящего солнца сияли решимостью и силой духа, и Павел поражался, глядя на своего товарища. Как мог он так самоотверженно и смело сражаться за жизни совершенно чужих ему людей, при этом едва обращая внимание на себя самого? Вот, что значит быть настоящим героем – ставить благополучие других превыше своего собственного, и при этом не просить абсолютно ничего взамен. Для настоящего героя подобное поведение – норма жизни, иначе он имеет право называться лишь подлым, лицемерным лжецом.
