Трое в Таиланде, не считая собак - страница 18

Но вернёмся в Таиланд. У нас в номере тазиков не нашлось, зато был кондиционер! Не вставая с кровати, Сергей потянулся ногой и щёлкнул регулятором на стене. Струя холодного воздуха с воем вырвалась из устройства и вжала Лаптева в постель. Хлипкая кровать под ним заскрипела. Глядя на это, Миша хрипло рассмеялся и, кряхтя, поднялся с пола. Он потянулся, и треск его суставов напомнил о пионерском костре.

– Так. Для начала, мне нужна бутылка пива из холодильника.

Наивный. Трудно искать пиво в холодильнике, когда у тебя нет холодильника. Чтобы осознать это, Мише хватило двадцати секунд. Но он не успокоился.

– Лаптев, а где моя барсетка?

– Выключи кондиционер, – еле слышно прохрипел Сергей. После щелчка выключателя в номер пришла тишина в ассорти-менте.

– Спасибо, Миша, это не кондиционер, а какой-то реактивный двигатель.

– Не уходи от темы. Барсетка.

– В туалете она… Я её спрятал… Для надёжности.

– У тебя очень странное представление о надёжности! Фух, ну и жара… – с этими словами Миша пошёл в ванную, поближе к воде. Вскоре он выскочил оттуда и сел на кровать, прижимая к груди барсетку. С таким видом тревожные мамаши поступающих в институт провинциалов сидят в приёмной у ректора.

– Миша, что случилось, ты увидел Элвиса?

– Нет.

– Всё нормально?

– Не уверен.

Я тихонько заглянул в ванную. Со стен и потолка на меня глазели несколько зелёных ящериц величиной с крупную сосиску. Одна из ящериц пила воду из крана (который, судя по толщине струйки, страдал простатитом). В стене зияло несколько страшных чёрных щелей, как в радиаторе «ЗИЛа». Потом выяснилось, что отверстия сделаны для вентиляции. В потолке тоже были вентиляционные щели, только ещё шире. Видимо, молекулы воздуха в Таиланде гораздо больше российских.

– Серёга, там полно ящериц, и они на меня смотрят. – Не отводя взгляда от рептилий, я отступил на пару шагов назад.

– Ты их тоже увидел? – слабым голосом спросил Миша.

– Да.

– Слава богу, а то я подумал, что у меня галюны начались! Уже мысленно «торпеду» вшил.

– Это гекконы, они обслуживают номера, – заявил начавший прямохождение Сергей.

– Как это?

– Гекконы едят муравьёв, а муравьи едят крошки. В номере чисто, все довольны.

– А лебедя из полотенца они сворачивают или доллар надо домазать? – съехидничал Миша.

– Нет, они только чистоту наводят. Пищевая цепочка на службе у туризма.

– Артём, тебе не кажется, что наш друг бредит? Лаптев, ты опять упоролся, пока мы спали?

– Это Азия, здесь повсюду обитают гекконы, – поддержал я Сергея.

– Здесь обитаю я, а не какие-то сраные гекконы! А ещё я иду бить морду всем, кто здесь работает!

Миша решительно дёрнул на себя входную дверь. И тут же её захлопнул. Перед нами опять была мамаша из приёмной ректора.

– Пацаны, там слон!

– Розовый?

– Сам посмотри, юный натуралист.

Я выглянул за дверь и замер, не найдя там гостиничного коридора. Вместо него были сплошные обои. Не те обои, что в рулонах, а обои с монитора моей коллеги Татьяны. Дверь комнаты выходила на лужайку с изумрудно-зелёной травой. Эту сочную зелень пересекала дорожка, посыпанная красноватым гравием. Прямо над головой шумели пальмы, к их стволам жались какие-то гигантские растения с большими мясистыми листьями. Воздух был наполнен запахом джунглей, солнца и океана, который начинался сразу за пальмами. Его волны вальяжно бодались с белёсым песчаным пляжем. На самом пляже стояли шезлонги, а на них неподвижно лежали люди, и некоторые – даже женского пола. Одна из девушек эротично почесала живот и припала губами к коктейлю. Кроме меня, за девушкой наблюдал слон. Он стоял в ста метрах от нашего бунгало. Правда, он был не розовый, но с ушами, хоботом и кучей навоза под хвостом. Слева в дверной проём высунулся Лаптев.