Парео я оставляю на свободном шезлонге, туда же бросаю мобильный и солнцезащитный крем, и, прихватив в баре мохито, иду к Мирону. Он успел снять футболку, и теперь я могу наслаждаться видом его красиво вылепленного торса и прокачанных бицепсов. Он высокий, даже выше Руслана, быть может, поэтому выглядит немного худощавым. Я не могу не заулыбаться, когда мы встречаемся глазами. С момента, как я впервые его увидела, он был и остаётся самым красивым мужчиной, которого я знала.
— Моя топ-модель, — Мирон обнимает меня за плечи и целует в губы. Как и всегда, не заботясь о присутствии посторонних, делает это страстно и глубоко.
Мои щёки слегка горят, когда он меня отпускает. Я давно не стесняюсь публичного проявления чувств, но сейчас я слишком раздета и слишком отчётливо чувствую внимание по соседству.
— Привет, Руслан, — я заставляю себя поднять подбородок и встретиться с ним глазами. Чёрный взгляд очерчивает моё лицо, мимолетом царапает шею. Всё же Мирон ошибается, и я действительно ему не нравлюсь.
— Привет, — это слово он произносит будто нехотя. Глаза помимо воли соскальзывают ниже, прослеживают небритость шеи, смуглые ключицы и тёмно-коричневые соски.
— Не хочешь окунуться? — я резко поворачиваюсь к Мирону, переплетая наши пальцы. — Очень жарко. Потом я намажу тебя кремом.
— Да, печёт не по-детски. Пойдём, — обняв меня за талию, он смотрит на Руслана: — В общем, суть ты понял, Рус. Об остальном потом договорим.
— Готова нырнуть?
Я взвизгиваю, когда Мирон отрывает меня от земли и, закинув себе на плечо, тащит к бассейну. Замечаю застывшее лицо Алины и неодобрительные взгляды сестер Седых, но говорю себе о них не думать. Даже если я засяду на шезлонг, замотавшись в простыню, и начну цитировать римских философов, всё равно не буду для них достаточно хороша.
Смеясь и отплёвываясь, я выныриваю из воды и вижу перед собой улыбающееся лицо Мирона.
— Охладилась? — обхватив талию, он дёргает меня к себе.
При столкновении с горячим телом я машинально обвиваю его бёдра ногами и ощущаю моментальный прострел возбуждения: под плавательными шортами он твердый.
— Тебе не стыдно? — перебирая пальцами влажные волосы, заглядываю Мирону в глаза. — Кругом полно народу.
— По хер на них, — его ладони забираются под нейлоновую ткань моих плавок, гладят ягодицы. — Ротожопски (Эмили Ратажковски — прим. автора) просто никакая на твоём фоне.
Он целует меня, и я, закрыв глаза, ему отвечаю. С каждым движением языка в животе становится горячее, я плотнее жмусь к нему грудью.
— Вы можете продолжить поактивнее? — слышится веселый голос Марьяна сверху. — А то я уже скоро.
К его шуткам все давно привыкли, но я всё равно смущаюсь и, разорвав поцелуй, открываю глаза. В левой половине груди сильно ёкает, а кожу пробивает озноб — я ловлю на себе взгляд Руслана. Он стоит там же, где мы его оставили, в компании своей неизменной тени, Эльзы Дворкович. Ни её присутствие, ни то, что я уличила его в разглядывании, Руслана не смущают. Он отхлёбывает пиво из бутылки и продолжает смотреть.
— Тебе стоит поплавать подальше от меня, — возвращаю взгляд к Мирону. Оттого, что между мной и Русланом снова произошел этот странный визуальный контакт, я ощущаю себя неуютно, словно совершила что-то неправильное. Все мои эмоции по отношению к нему прямо противоположны тому, что я испытываю к Мирону: с ним мне тепло и спокойно, а Булатов заставляет меня нервничать и немного пугает.
