– Нинка! – возопил мужик в третий раз. – Клиент нервничает!
Раздалось журчание воды в унитазе, дверь туалета отворилась, и в коридорчик едва не вывалилась диспетчер Валуева.
– За речью следи, Юрик! – изобразила она смущение. – Что люди о нас подумают?
Антон вздохнул.
– Ничего не подумают. Выпишут больничный и уйдут.
Юрик одобрительно почесал под мышкой. Диспетчер Валуева, однако, настроена была по-боевому и желала насладиться ситуацией.
– Ну чё, накрутили тебе хвост? – подмигнула она Антону. Физиономия её была красной как свёкла, и бигудёвые локоны промокли от пота. – А то, вишь, динамо прокрутить мне вздумал, докторишко! Ну, чё уставился?! Вперёд соображай, на кого прёшь, блин…
– Уже сообразил, – заверил Антон. – Благодарю за науку.
Мужик Юрик – то ли супруг, то ли бой-френд – обнажил в ухмылке золотой фикс.
– Всё пучком! Пошли, земеля, нажрёмся за тех кто в море!
Диспетчер Валуева сменила гнев на милость:
– Ладно уж, проходи, терапевт. Посидим, потолкуем – авось пригодимся друг дружку…
– Не пригодимся. – Антон распахнул входную дверь. – Поправляйтесь, девушка.
– Куда-а?! – взревела девушка. – А больничный?!
– Обломись! – Дверь за Антоном захлопнулась.
Диспетчер Валуева в обалдении воззрилась на своего сожителя.
– Юрик, он что, охренел?
Сожитель задумчиво почесал внутри пузырящихся штанов.
– Еврей, Нинон. Они кидалы прожжёные. Пошли хряпнем. – Откинув со лба прядь цвета ржавчины, он протопал на кухню, где на неприбранном столе оставалась ещё выпивка и закусь.
Диспетчер ДЭЗа проследовала туда же.
– Как это, еврей? – усомнилась она. – Фамилия Климов. И морда, вроде, не жидовская…
– Гусыня ты, Нинон. – Мужик протянул ей стопарик водки, и оба выпили, не чокаясь и не морщась. – Ни по фамилии, ни по морде их уже не распознаешь. Только по характеру. Понимэ?
Похрустев солёным огурцом, диспетчер Валуева отмахнулась.
– Херню мелешь: не еврей он. Но я с ним разберусь по полной программе. Наливай, не ссы.
Сожитель прожевал шпротину и, задрав на себе майку, обтёр губы о надпись «love me со скрежетом». После чего, разумеется, налил, как велено.
Выходя из подъезда, Антон не костерил мысленно ни себя, ни Брагина, ни диспетчера Валуеву. Йоговский тренинг диктовал правильное решение: «Больше никогда и ни при каких обстоятельствах.» Солнце ещё грело, птицы щебетали, только вот насвистывать «Сан-Луи блюз» напрочь расхотелось.
Оставался последний вызов, неофициальный, по наводке старушки Анисьи Игнатьевны. Антон сверился с клочком бумаги, засунутым в карман его халата: Валентина Кулябова, и внизу адрес. Вряд ли эта Кулябова станет клянчить больничный – скорее, по догадке Антона, здесь намечалось нечто романтическое. Ладно, до участка доктора Блумберг было, в общем-то, рукой подать. Антон бодро перешёл улицу.
Адрес он отыскал без труда, на кнопках домофона «сыграл» номер квартиры и в ответ на невнятный голос отчётливо представился. Дверь подъезда открылась. Антон поднялся в лифте на указанный этаж и позвонил в дверь квартиры.
Отворили ему немедленно. За дверью оказалась молодая блондинка, одетая и причёсанная так, будто собралась в театр. Волосы слегка завиты, неброский макияж, чёрное платье без рукавов, обтягивающее стройную фигуру и доходящее до колен. Ноги, обутые в чёрные туфли на каблучке, тоже в полном порядке. Серые глаза из-под аккуратной чёлки, похоже, точно так же оценивали Антона, затем губы, слегка подкрашенные, изогнулись в улыбке.
