– Чучо, заходи пить вкусный Тибетский чай из помола костей диких животных!
Но троллиха пить чай не захотела, всей душой радея за то, чтобы все лекарство досталось Худоше. Она искренне радовалась, что теперь ее приятель не умрет.
– Томас, заходи пить вкусный Тибетский чай! – стукнул тролль в правую по часовой стрелке стену своего убежища.
Но где там! Томас уже бежала на Зеленецкую площадь рассказывать всем, что Худоша пьет Тибетский чай из помола костей диких животных.
Абсолютно всех троллей Зеленецкого леса распирало любопытство попробовать диковинный чай, и в тупик главной дороги потянулась целая вереница гостей.
Каждому новому гостю, стоило ему только просунуть пятачок в убежище Худоши, на редкость гостеприимный хозяин театрально, на весь холм провозглашал:
– Не хотите ли отведать Тибетского чаю? – и наливал из чайника по несколько глотков тинной бормотухи.
Гости сразу соображали, чем их угощают, и вскоре на холме образовалось целое гулянье – пели ромалы, испив по паре глоточков, загогулистые коленца выписывал Андрей со своей ездовой собакой, накушавшись «чаю» больше всех. Старый Михей забрался на сосну и размахивал там своей шапкой-ушанкой, приветствуя вновь прибывших. А заветный чай все не заканчивался.
Когда Чучо и Томас одновременно пришла в головы мысль посмотреть, что творится на улице, то одна с радостью поняла, что Худоше еще жить и жить, а вторая с превеликой досадой сообразила, что теперь у конкурента отбоя не будет от бормотушников.
Про Худошу и тинную бормотуху
В Зеленецком лесу наступала зима. Это обстоятельство пришло в жизнь двух троллей совершенно неожиданно.
Невзирая на то, что Чучо могла разглядеть и знала наперечет все кратеры на Лунной поверхности, трехмесячное осеннее умирание окружающей природы даже не наводило ее на мысль заниматься тем, что являлось обязанностью порядочных зеленецких троллих при подготовке к зиме. Как я и рассказывала ранее, Чучо была родом из северных земель с холодным дождливым летом и снежной, слякотной и, в основном, теплой зимой. Поэтому считалось нормальным три месяца с трогательной слезой на глазах наблюдать, как листья на носиковых деревьях сначала желтеют, потом краснеют, затем опадают и уже на земле буреют. Здравый смысл при этом глубоко спал, и жизнь мирно протекала в созерцании уже совершенно бесстыдно раздетого леса.
Худоша, родившийся в Зеленецком лесу, также имел нрав, отличный от своих собратьев-земляков. Иногда на него нападали приступы деловитейшей хозяйственности, когда он рыл пятачком чебатошку, собирал орехи и запасал их на зиму. Но вскоре он мог просто-напросто забыться и подъесть запасы в один присест или даже еще интереснее: скормить всё Чучо. При этом, видимо, предполагалось, что новые клубни чебатошки и орехи выпадут вместе со снегом.
Собственно, от Чучо Худошу отличало некоторое осознание того, что зима когда-нибудь придет (неизвестно когда), но при этом тролль собирался применить свои самые надежные и безотказные средства – зимнюю спячку, которая обеспечивала невообразимый уровень экономии несъеденных припасов, и тинную бормотуху, которая веселила в редкие случаи просыпания. За свои высокоэкономичные зимовки Худоша и получил свое прозвище.
***
И вот однажды тролль проснулся с утра пораньше и обнаружил, что писклявые заморыши, обычно сидящие на потолке, исчезли, что однозначно указывало на то, что не за горами сильные заморозки. Эту примету знают в Зеленецком лесу даже маленькие троллята, у которых еще не выросли бивни.
