– Я поздно встаю, – ответила она, давая Грейс место возле кофеварки.
– Всегда? – поразилась Грейс, готовя себе кофе. Она знала, что взрослые обычно ходят на работу и поднимаются ни свет ни заря. Лора тоже любила вставать рано – не потому что куда-то спешила, ей просто нравилось встречать утро.
– Нет. Сегодня я встала рано. Можешь пока позавтракать, я пойду переоденусь.
Неужели Вивиан вправду была в приподнятом настроении? Грейс услышала, как отодвигается дверь гардеробной и тетка насвистывает какой-то мотив. Она сделала себе на завтрак пару блинчиков, из тех, что вчера привезла Вивиан из супермаркета, залила их сиропом так, что сладости было больше, чем мякоти, и проглотила, почти не чувствуя вкуса. А вот кофе она выпила с удовольствием. Что бы ни случилось, долгий сон, душ и сладкая еда приведут тебя в чувство.
Грейс успела поставить тарелку в посудомойку, когда вернулась Вивиан. На этот раз на ней была синяя юбка-колокол до колен, свободная рубашка и шейный платок. Сверху она набросила кремовое пальто, слишком легкое для такой погоды, но они ведь поедут на машине. На этот раз очки были другой формы: большие, как стрекозиные глаза. Интересно, Вивиан знает, что так лишь сильнее привлекает внимание?
– Ваш отец очень болеет? – спросила Грейс, когда уже сидела в машине.
Вивиан мягко вывела автомобиль на дорогу. Музыку она, похоже, не собиралась включать.
– У него болезнь Альцгеймера.
– Мне очень жаль, – сказала Грейс, потому что так полагалось говорить.
– Правда?
– Что?
Вивиан не смотрела на нее, только в зеркало бокового вида или вперед.
– Тебе правда жаль, что старик, которого ты в глаза не видела, теряет память? Или ты просто хотела что-нибудь сказать?
Грейс растерялась.
– На самом деле мне все равно, – наконец честно ответила она. – Я просто хочу вам понравиться, чтобы мы лучше уживались.
Вивиан, кажется, этот ответ удовлетворил. Она даже чуть заметно улыбнулась и кивнула.
– Мама ничего не рассказывала мне про деда, – заметила Грейс, когда они выехали на шоссе.
Это была чистая правда. Лора ни разу не пыталась связаться с отцом или навестить его. Говорила лишь, что родители разъехались, когда она была еще ребенком. Но официального развода не было, потому что дед с бабкой были католиками.
– Она с ним не жила, – подтвердила Вивиан. – Осталась с матерью, а меня отец забрал с собой.
Это было странно. Чаще дети остаются с одним из родителей. Зачем понадобилось их разлучать?
– Ну, хоть в гости-то вы ходили?
– К кому – к матери? О нет!
Что пряталось за этим «о нет», Грейс так и не выяснила. Они как раз въехали в город, где движение было сложным и медлительным из-за пешеходных переходов и знаков. Наконец показалось высокое старое здание с вывеской «Больница Св. Луки». Пока Вивиан парковалась, Грейс заметила:
– Я думала, старики обычно живут в домах престарелых.
– Если бы у него был только Альцгеймер, так бы оно и было, – сказала Вивиан, выходя из машины. – Но отец перенес два инсульта и должен все время находиться под наблюдением врачей. Можешь посидеть в машине, если хочешь.
– Нет-нет, я пойду! Мама хотела заехать к дедушке после похорон, но забыла.
Вивиан усмехнулась, но никак это не прокомментировала, за что Грейс была ей благодарна.
На крыльце курили несколько молодых медиков в халатах. Курили и смеялись, стряхивая пепел в высокую черную урну. А стоило открыть дверь, как Грейс почувствовала, что тонет в едком медицинском запахе. Обычно людям он неприятен, но Грейс просто обожала, как пахнет стоматологический кабинет, а заходя в аптеку, всегда глубоко втягивала носом воздух.
