– Может ты знаешь, как? – язвительно спросил Тарш.
– А ты подумай. Помнится, она очень любила, как ты поёшь.
Шёл двадцать пятый день пути. Дневные передышки становились всё длиннее – Мандана уставала, и с каждым днём её настроение всё больше портилось. Тарш изнывал от скуки. Его деятельная натура требовала более энергичной жизни, чем вялая и унылая езда. Пожалуй, единственным развлечением был объезд округи, в поисках возможных засад, хотя надо быть полным безумцем, чтобы напасть на такое войско. Никто из здешних правителей не обладал и половиной людей, способных противостоять тринадцати сотням. Так что его разъезды были пустой тратой времени.
В разведку он тоже не мог отправиться – персы двигались в конце каравана, а вылезать вперёд – нарываться на неприятности с мидянами, с которыми теперь необходимо было если не дружить, то во всяком случае вести себя сдержанно-вежливо. Никто не знал – сколько времени ему придётся жить среди них.
Тонкая, изящная ручка служанки выскользнула из-за занавески и щёлкнула пальцами. К ней тут же подскочил раб – начальник носильщиков.
– Госпожа устала. – потребовал остановки нежный голос.
Раб махнул рукой, и паланкин был осторожно поставлен на землю. Сам он бросился вперёд, предупредить передовых. Специальный всадник, назначенный именно для этого, получив указание, поскакал дальше, осведомляя о непредвиденном привале.
Из следовавших сразу за царицей носилок немедленно выбралась крупная, дородная женщина и поспешно направилась узнать, всё ли в порядке с беременной. Повитуха, взятая с собой Манданой в Пасаргады.
Один из рабов подложил на землю небольшую подушку, двое других раскатывали тонкий ковёр. Ещё несколько уже устанавливали навес на шесте и подтаскивая кресло.
Две рабыни поддерживая за локти, помогли Мандане выбраться и проводили до кресла. Усадили, обложив мягкими подушками.
– Чего изволит желать моя госпожа? – Дакот, командир мидийской части конвоя, упал перед ней на колени.
– Мне скучно. – медленно разминая шею, будто до этого ей приходилось таскать тяжёлые камни, пожаловалась Мандана. – Я желаю развлечься. Мне до смерти надоели голоса моих служанок. К тому же хочется порадовать глаза. Устрой-ка мне какие-нибудь состязания. Желаю знать – каковы воины у моего отца.
– Госпоже хочется лицезреть состязания в меткости? – не поднимая головы, спросил Дакот, зная её пристрастие к этому занятию.
– Да. – поразмыслив немного, приняла предложение Мандана. – Пусть будет так.
– У меня есть то, что тебе придётся по душе. – ещё ниже кланяясь, заверил царицу командир мидийцев. – Скольких воинов ты хотела бы видеть?
– Пусть будет десяток.
– Лучники или пращники? – уточнил Дакот.
– Желаю видеть и тех и других. – капризно потребовала Мандана.
– Как прикажешь. – воин поднялся. – Дозволь мне уйти, подготовить всё для ублажения твоих глаз.
– Ступай. – лениво отпустила его царица.
Дакот приложил ладонь к сердцу и сделал три шага назад и вбок, как полагается, уходя с линии прямого взгляда царственной особы.
– Постой. – задержала его Мандана. – А ведь и персы воины моего отца? Пусть тоже примут участие в состязании.
– Скольких изволишь пригласить, госпожа? – предложение не понравилось мидийскому военачальнику, но он постарался не показывать этого.
– Пожалуй, – Мандана сделала вид, что задумалась, – и одного будет достаточно. Вот пусть сам их предводитель и покажет, на что годен перс, а мы посмотрим. Напомни, как его зовут.
