Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи - страница 10

–Это место мертво, – случайно вырвалось у Портного, когда они находились в километре от Вильямартина.

Ганс сглотнул слюну. На этот раз он не стал задавать вопросы, только выхватил у Портного бинокль, чтобы попытаться найти причину опровергнуть слова друга. Однако тьма, нависшая над провинцией, не давала ни малейшего намека на жизнь.

Вильямартин и вправду оказался брошенным. Это стало понятно сразу же, как парни ступили на землю провинции: занесенные снегом улицы и пороги домов с будто бы специально приоткрытыми дверями, исцарапанные морозными узорами окна, отсутствие следов на дорогах, чистый стылый воздух без каких-либо запахов, вони от дыма или скотного двора. И абсолютная, не оставляющая шансов, тишина…

–Мы были здесь несколько дней назад, а ощущение, будто бы это место бросили лет сто назад, – сказал Ганс, рассматривая поглощенное демонами ночной пустоши поселение.

Портной спустил на шею платок, прячущий лицо от мороза, вытер рукавом приставший к темной длинной густой бороде иней и подошел к двери одного из домов.

–Что ты задумал? – поинтересовался Ганс. Но Портной вновь проигнорировал его.

Смахнув перчаткой прилипший к двери снег, он поднялся и отошел на несколько шагов назад – к месту, где его ждал Ганс. Рыжий беспокойно залаял.

–Что это? – встревоженно произнес Ланге.

–Не знаю… – в несвойственной для него неуверенной манере ответил Портной.

На светлой приоткрытой деревянной двери жирной черно-красной краской был небрежно начерчен незнакомый им знак в виде круга и двумя горизонтальными линиями по центру.

–Может, это знак тревоги какой? Чтобы мы знали, что жители Вильямартина были вынуждены покинуть это место. Не помнишь, среди опознавательных знаков Пальмиры есть такой? – поинтересовался Портной и попытался отковырнуть ножом кусочек жирной краски от двери.

–Может, и есть… – выхватил кусочек краски из руки товарища Ланге. Затем достал из кармана рюкзака зажигалку, щелкнул колесиком кремния и поднес эту темную субстанцию к огню. – Но я не уверен, что их рисуют смесью из мазута и крови, – понюхав состав, сказал он.

–О, Боже! – вырвалось у Портного. Он был уверен в словах Ганса. Тот наверняка знал, о чем говорит. Масса плавилась, капая и утопая в белом снегу, а темно-красные вкрапления слегка вспыхивали и падали вниз, словно раскаленные осколки золы, вылетающие из печного поддувала. Даже Портной это знал – мазут так не горит.

–Видимо, тот, кто нарисовал этот знак, хотел, чтобы он продержался здесь как можно дольше. В крови присутствует сильный окрашивающий пигмент, а смола – это неплохой связующий элемент. Плюс ко всему, насколько я помню, это дверь дома главы поселения – Адриана Бриора. Это своего рода послание. Только что оно означает?..

В самом доме следов борьбы или насилия обнаружить не удалось. Но тот кровавый знак на двери не оставлял их в покое. От него прямо разило тревогой и жестокостью.

Пройдясь по улицам провинции, друзьям удалось встретить еще несколько таких знаков, оставленных на дверях помещений. Оставалось проверить лишь убежище, которое располагалось в северо-западной части города – в цокольном этаже госпиталя.

Последняя надежда на то, что в этом месте остался хоть кто-то, кто смог бы объяснить исчезновение жителей целого поселения, улетучилась вместе со сквозняком, стремящимся в распахнутую настежь дверь в убежище.

–В общем, план такой, – повернувшись к Гансу, начал Портной, – мы спускаемся вниз и пережидаем здесь «Сумеречную Ярость», затем возвращаемся в Западную Пальмиру и все рассказываем сеньору Раулю Маноло. Но перед тем надо проверить, есть ли в убежище припасы и топливо для генераторов, иначе мы окочуримся еще до начала бури.