С подавленным настроением уже под вечер вышел я на берег Алгамы, высматривая подходящее место для ночлега. И, как чудо, между деревьями показались охотничья избушка и банька. Холод и слякоть сразу выпустили меня из своих липких объятий. Появилось чувство, словно я вернулся домой. Быстро заделав полиэтиленовой плёнкой выдавленные медведем окна, я растопил печку, разделся и подставил теплу истосковавшееся по нему тело.
Дождь продолжался весь следующий день. Отлично выспавшись, я не спеша собрал плот, порыбачил, но из-за поднявшейся воды в реке поймал всего одного хариуса. Вечером собрал в зимовье старые батарейки, соединил их в гирлянду, чтобы добыть хоть немного электричества для своего приёмничка. Это удалось, и, таким образом, была восстановлена односторонняя связь с миром. Голоса людей, особенно женские, слышать было необычайно приятно, причём меня почти не интересовали темы передач. Хотя можно сказать и по-другому: меня интересовало всё без исключения.
Сплавной участок по Алгаме проскочил за день. Разбухшая река быстро несла меня мимо красивейших берегов. То справа, то слева взметались над руслом мощные утёсы. И мне впервые стало жаль, что течение такое быстрое. Временами мелькающие кусты и камни создавали впечатление, что мчусь на беззвучной моторке. У впадения в Алгаму правобережного притока Улахан-Кумкуй сплав закончился. Мне предстояло снова взвалить захребетный скарб и лезть через водораздел между Алгамой и Муламом.
На первом же километре начавшегося пути к перевалу я понял, что попал впросак. Тропы, жирным штрихом нанесённой на карту, в действительности не было. А я всерьёз рассчитывал на неё и не остановился в зимовье у предыдущего притока, хотя вдоль него тоже была обозначена на карте слабенькая тропка. Вот и верь картам! Позже, правда, встретились одиночные рубки (кто-то здесь однажды продрался), но причем здесь тропа? Нижнее течение Кумкуя стиснуто крутыми курумниками, везде завалы, густейший подлесок, скальные прижимы. За два часа я не прошёл и двух километров. Выше по течению прямо из русла поднимаются крутые склоны. Сколько раз я перешёл вброд русло – не счесть! Представил себе, как, поверив карте, сюда сунулся бы караван с оленями, как поминали бы «добрым» словом топографа каюры. Такие «тропы» есть в каждом распадке.
Заночевал я на берегу этого же злополучного Кумкуя. Рано утром, едва отошёл от ночлега, как при полнейшем безветрии упала рядом с кострищем громадная лиственница. Грохот, будто скала свалилась. А у меня сначала мурашки по спине, а потом радость от того, что вовремя покинул опасное место.
Настал сороковой день пути. За это время я рассчитывал пройти весь маршрут, но одолел только половину. Виной тому, прежде всего, необычно дождливое лето. Часто приходилось отсиживаться, терять дни, поскольку во время обложного дождя идти трудно, а подчас и невозможно; приходилось ждать спада воды в бурных реках, чтобы переправиться через них. И бездорожье. Рвались о кусты рюкзак и одежда, коварные сучки протыкали сапоги, речные перекаты терзали плот. Чуть ли не ежедневно требовался ремонт снаряжения. Из-за высокой воды в реках много времени тратилось на поимку рыбы. Осмотр зимовий и разведка бурных участков при сплаве тоже отнимали часы, сокращая пройденное за день расстояние.
В одиночном путешествии устройство стоянки, добыча и приготовление пищи, заготовка на ночь дров, слежение за костром, сооружение плота и прочая работа, в отличие от работы в групповом походе, делаются последовательно, а не сразу, отнимают намного больше времени. И хотя одиночное путешествие – это тяжёлый труд, но и прекрасный отдых, это свобода действий и радость преодолений. Никто не подведет, не обманет, не обругает. Правда, и выручить некому. Поэтому успех и безопасность путешествия зависят от опыта и индивидуальных качеств человека. В Природе, в отличие от общества, обмана не существует. И чем лучше человек знает Природу, тем сильнее он духовно, прочнее психологически. Не случайно говорят: «В тайге всё стерильно». Обычно под этим подразумевается отсутствие заразных микробов. Но, на мой взгляд, это касается и душевных качеств. Ведь большинство таёжников лишены чванства и высокомерия, отзывчивы и бесхитростны. Здесь не важно, кто ты: академик или бродяга, состоятельный или нищий. Ты равный среди равных…
