– Ты велел построить настоящую ванну? – удивилась Маурина. – Разве под твоей башней был источник?
Она имела в виду те каменные чаны, которые устраивают в местах целебных купаний, там, где бьют из-под земли горячие ключи, воняющие нестерпимо, но приносящие здоровью несомненную пользу.
– Вот он – источник, – мастер Ожьер указал на Ансельма, которому и приходилось ведрами таскать воду, а потом греть ее в большом котле.
Ежели кто полагает, что труд по доставке воды, дров, продовольствия, а также чистку и починку одежды у магов и волшебников берут на себя подвластные духи, так тот пусть остережется свои глупости в приличном обществе излагать. Ибо всем ведомо – дух призывается для дел серьезных, иначе, обидевшись, жестоко проучит – будет шляться следом за бездельником-магом, требуя всё новых и новых хозяйственных поручений. И хуже того – если велеть ему принести той же воды, то не успокоится, пока не зальет всю башню, как пьянчужка вино в стакан наливает – всклень, чтобы даже шапочкой над краем стояло.
Ансельму было не до светской беседы – он лошадей обихаживал.
Лошадь, на шею которой повешены волчьи зубы, да не всякие, а от волка, зарубленного на скаку, несется быстрее ветра, но, прискакав куда хозяину следует, дрожит мелкой дрожью, едва не падая, и нужно поскорее те зубы снять, а лошади дать особой травы, которая не во всяком краю растет и не у всякого хозяина припасена бывает. Мастер Ожьер, имея знакомцев среди эфирных созданий, властью над ними всё же не обладал и приказать отнести себя в столицу никак не мог. Вот он и прискакал вместе с Ансельмом – хотя и с поразительной быстротой, но именно прискакал. И потому были оба одеты, как рыцарь с пажом. Впрочем, ежели кто полагает, что маг с учеником непременно ходят в звездных мантиях и колпаках, то от болезни его бестолковости нет лекарства.
– Слушай меня внимательно, – велела Маурина. – Сейчас Жалобный Маг и его хозяйка во дворце. Я сделала всё, чтобы они туда попали и не всполошились, пока ты не прибудешь. И сдается мне, что там произойдут удивительные вещи.
До дворца было рукой подать – Маурина назначила мастеру Ожьеру свидание на берегу неширокой реки, а дворец стоял по ту сторону. И для мага, имеющего способы предельно обострять свой слух, происходящее в том дворце было, словно бы строчки на пергаменте, когда по росчерку определяешь имя писца.
– Госпожа казначейша с ворожеей Лобой совещается, – сказал, прислушавшись, мастер Ожьер. – Лоба если чего плетет, так оно у нее всегда лиловым отливает… таким красновато-лиловым, пурпуровым…
– Это они о зелье совещаются, – усмехнулась Маурина. – Чтобы парня родить – так у всех ворожеек полные закрома снадобий, а для девчонки – ни единой веточки, ни единого листочка! А это – премудрый Фалькет.
– Вот тоже затейник… – проворчал мастер Ожьер. – Такое вечно слепит, что оно сквозь воздух со скрипом протискивается! Услышишь скрип вроде несмазанных дверей – так и знай, Фалькет над заклятием трудился!
– А это – кто? – Маурина так спросила, что мастер Ожьер понял – вот тут-то и начнется самое любопытное.
Он вслушался как только мог внимательно.
– Посвистывает… Погоди! Да это же мастер Жербер! Вот диво-то! Отыскался!
– Жербер, да не тот! Ты ничего странного в этом свисте не слышишь?
И услышал-таки это самое странное мастер Ожьер, и вытаращил глаза, и уставился на Маурину в превеликом недоумении.
