Это уже адресовалось мастеру Жерберу. Он помотал головой – мол, никаких Жалобных Магов не видел, не знает и знать не желает!
– Ну, добровольно ты ей всё отдал, добровольно! – заорал тут мастер Ожьер, которого эта разнесчастная парочка вывела-таки из терпения. – Что говорил-то при этом?
– А что тут говорить? – проворчал отшельник. – Сам ты, что ли, никогда ничего женщинам не говорил?
– А она тебе? – развернула вопрос другим боком Маурина.
– Она? Она моим характером восхищалась! – с неожиданной гордостью заявил мастер Жербер. – Говорила, какой я стойкий, да сильный, да уверенный! Она же – слабая, чуть что – в слезы, и жизненным тяготам противостоять не умеет! И ей бы – хоть чуточку моей стойкости…
– Так и говорила? Или ты просто так понял? – уже догадываясь, что стряслось, спросила Маурина.
– Говорила!
– Да нет, друг ты мой, это не слова были – это у тебя или же у нее за спиной Жалобный Маг на игрушке своей баловался, – сообщил мастер Ожьер мастеру Жерберу то, что и без того обоим уже было ясно. – А ты, скорее всего, отвечал примерно так – с какой охотой, милочка, я бы с тобой и силой, и стойкостью, и вообще всем на свете поделился, да что поделился – навеки бы тебе всё отдал, бедняжка ты моя!
Судя по молчанию отшельника, так оно и было.
– Значит, не только заклинания – мужской свой норов ты подарить исхитрился… – Маурина вздохнула. – Тяжко же тебе пришлось…
– А вот этого не надо! – прикрикнул на нее мастер Ожьер.
Тут издалека прилетел перестук копыт.
– Ансельм! – воскликнул мастер Ожьер.
Это действительно был Ансельм.
– Отыскали мы ее! – вопил ученик. – Отыскали! Вон там, за поворотом, харчевня! А за харчевней – поле! А за полем – луг и старый сенной сарай! А в сарае она его лечит! Он ногу до крови стер, сидит, хнычет, а она его травами пользует! Молодцы их окружили, сидят в кустах, и Гильом велел передать – живьем он их оттудова не выпустит!
* * *
Склока в сенном сарае разыгралась такая, что ветхая крыша от воплей и посылов магической силы вздрагивала. Хорошо еще, что вовсе не съехала.
Гильом и его молодцы караулили снаружи, а мастер Ожьер и майстра Маурина вели сражение внутри. Они хотели, чтобы Изора сама и без скандала вернула украденное, она же сопротивлялась, и сопротивлялась весьма складно. Уж что-что, а правила, обязательные для магов, она выучила.
И отбивалась она за двоих. Жалобный Маг только растерянно разводил руками. Видно, плохо понимал, какую кашу заварил своими струнными экзерсисами.
Главным аргументом было – что деяние не имеет обратной силы. Стало быть, Туанетта не может вернуть того, что получил от нее Жалобный Маг.
Ансельм, о присутствии которого забыли, внимательно слушал спор. И потому, что не был занят склокой, его-то первого и осе- нило.
– Учитель, учитель! – отчаянно зашептал Ансельм. – Это же не было деянием!
– Передача магической силы не была деянием? – возмутился мастер Ожьер.
Он-то клонил к тому, что силу должна перенять у Изоры Маурина, а потом путем расщепления и собирания по частям вернуть ее бывшей повитухе.
– Нет, конечно! Это ей только так кажется! – Сообразительный ученик мотнул головой в сторону Туанетты.
– Мал ты еще судить, что мне кажется, а что не кажется! – огрызнулась ведунья-неудачница.
– Ну-ка, ну-ка, дитя! – вмешался мастер Жербер. – Что же это, по-твоему, было?
– Просто она – дала, а он – взял! Ведь для этого ни ему, ни ей силы не потребовалось! Дают-то и берут без применения силы, иначе это грабеж на большой дороге получается! – страшно довольный, что взрослые, опытные, почтенные маги его внимательно слушают, завопил мальчишка. – Она захотела дать – и дала! Она же сама к себе силу не применяла!
